Первый сеанс продолжался около часа. Мишка-печатник позировал не очень охотно — все старался поскорее выклянчить у Феди яблоки и хлеб.
А Федя, не отрываясь, смотрел, как под волшебной кистью Нила Тарасовича появляется на холсте Мишка, точь-в-точь как в жизни и даже красивее!
Забегая вперед, нужно сказать, что еще пять дней приходил в тесный дворик Нил Тарасович, и в результате появился портрет Мишки-печатника, тот самый, который и сейчас висит в типографии, потемневший от времени, пыли и невнимания людей…
Уж если не везет, так не везет.
С чего все началось? Всегда ребята с их переулка играют за огородами, где раньше была свалка, а теперь холмистое поле, заросшее рыжей крапивой и лопухами, такими огромными, что в дождь под одним лопухом трем можно спрятаться. На этом поле просто замечательно играть во все игры — и в прятки, и в войну, и в соловья-разбойника. А чуть подальше — река Упа в зеленых берегах, и, когда набегаешься так, что рубаха к спине прилипает, можно искупаться. При этом ребята ныряют в мутную воду со скользких мостков, на которых женщины полощут белье. Между прочим, Федя лучше всех ныряет: он может пройти ныром аж до середины реки.
Так вот. Вчера опять обвалился берег — вода его подмывает, и он обваливается. И тут надо не зевать: в свежем разрезе земли, который образуется после обвала, можно найти удивительные вещи — ведь когда-то, много лет назад, здесь тоже была свалка. Так за последнее время было найдено: три зеленые монеты, на которых изображен странный дядька в шлеме; совсем целая чайная ложка; четырнадцать пуговиц всевозможных размеров; и, наконец, перочинный нож; правда, его еще никто не смог открыть — так въелась в него ржавчина. И самое удивительное, что чаще всех находит вещи Любка-балаболка. Везучая она. Даже зло берет, какая везучая.
А вчера, когда опять обвалился берег, Любка нашла штык с обломанным концом. Настоящий боевой штык, наверно, от трехлинейной винтовки! И обиднее всего то, что первый Федя его заметил — торчит, как гвоздь, из земли. Федя и принял его за гвоздь. А Любка-балаболка раскопала, и оказалось — штык.
«Ладно, я его выменяю, — еще утром после разговора с Любкой решил Федя. — Сама навязывается. Надо только поторговаться».
Он пришел домой в пять часов, когда солнце уже клонилось к крышам, но по-прежнему оно было горячим и ярким. И было как днем, жарко, душно, и куры, которые купались в пыли, пооткрывали клювы и часто дышали.
Любка-балаболка, конечно, сидела на заборе, мотала ногами и насвистывала — она ждала Федю.