— Ну, принес буквочки? — спросила она.
Федя дипломатично промолчал.
— Не принес, что ли?
— Ну, принес, — неохотно сказал Федя.
— Так будем меняться? — Любка спрыгнула с забора.
— Иду обедать, — сказал Федя. — Через часок приходи к Цыганской куче.
— Угу, — кивнула Любка и опять залезла на забор. Вид у нее был слегка разочарованный.
— Штык не забудь захватить, — сказал Федя. На этот раз промолчала Любка-балаболка.
Федя пообедал пустыми кислыми щами и мятой картошкой с ломтем липкого черного хлеба.
— Не наелся, Федя? — спросила мама.
— Наелся, — хмуро сказал Федя.
Он еще полистал книгу с картинками, на которых изображались всякие чудесные страны, повалялся на кровати, и наконец кукушка в часах прокуковала шесть раз.
Федя выпрыгнул в окно, пробежал через огород, перелез через забор, и вот оно — холмистое поле, заросшее лопухами и крапивой.
Пробежишь немного, — и, пожалуйста, — самая большая куча старого мусора, заросшая густыми кустами мелкой ромашки, пахнущей крепко и пряно. Эту кучу называют Цыганской. Почему Цыганской, никто не знает. Около нее растут особенно большие лопухи, крепкие, бурые, с красноватыми гранеными стеблями.
В этих лопухах всегда и собираются окрестные ребята, а командиром у них считается Федя.
У Цыганской кучи Федю уже поджидала Любка-балаболка со штыком, а чуть поодаль расположились ребята, всего их было пятеро.
Федя сел рядом с Любкой-балаболкой под огромным лопухом, от которого вокруг был зеленый полумрак.
Помолчали.
Федя со скучающим видом смотрел в небо — там, высоко, летали ласточки.
Ребята почтительно ждали, перешептываясь: как пройдет сделка? Интересно!
Первой не выдержала Любка-балаболка.
— Так показывай буквочки, — с придыханием сказала она.
Федя нащупал в кармане металлические буквы, завернутые в газету, — он их выпросил у дяди Пети — и сказал:
— Покажи сначала штык.
Любка протянула ему штык. Он был прохладный, с выбоинами от ржавчины, настоящий боевой штык!.. Федино сердце сладко заныло.
— Так себе штык, — сказал Федя. — И конец обломан.
— Может, этим штыком с врагами дрались, — прошептала Любка-балаболка. — И об ихние ребра конец сломался.
Кто-то из ребят восторженно ахнул.
— Цыц! — прикрикнул Федя и сказал Любке. — Две буквы даю.
— Четыре, — сказала Любка.
— Две!
— Четыре, — сказала Любка.
— Две!
— Жадюга несчастный!
— По шее хочешь получить, да?
— Ну, три буквочки! Федя, чего тебе стоит.
— Две.
— Знаешь, ты кто?
— Ну-ка, скажи, скажи! — И скажу!
— Федь, дай ей по шее, — сказал один из пацанов.
— Цыц! — прикрикнул Федя и посмотрел на Любку-балаболку.
В глазах у Любки стояли слезы.