Но что же говорит он? Федя напряг все свое внимание.
— …Вот что такое Советская власть! — Наконец поймал Федя последние слова дяди Пети.
И тотчас в зале захлопали и закричали «ура!». И отовсюду летело:
— Даешь Советскую власть!
— Мы — за Лениным!
— Да здравствуют Советы!
Дядя Петя поднял руку. Стало тихо.
— Но чтобы Советская власть дала нам все, что может дать и дает, — гремел в зале его голос, — сегодня, сейчас мы должны отстоять ее с оружием в руках! Песня наша зовет нас «на бой кровавый»!
— Даешь оружие!
— Смерть белым! — ворвалось в его речь.
И опять дядя Петя поднял руку.
— Товарищи! — громко проговорил он. — Сегодня мы переживаем день, который надолго останется в памяти. С сегодняшнего дня мы должны, мы обязаны приступить к самой серьезной активной обороне нашего красного города! Мы должны создать революционную крепость с железной дисциплиной, в которой не будет места лени, произволу, несознательности. Всякая ошибка в настоящее время есть преступление! Победа или смерть!
— Ур-р-а! — ревел зал, и вверх летели фуражки и кепки.
— Победа или смерть! — неожиданно для себя закричал вдруг звонко Федя, и в зале многие повернулись к окну и заулыбались Феде и еще сильнее зааплодировали.
А потом тесный кинотеатр задрожал от песни:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут… —
Федя пел со всеми, и пацан в рваном картузе — тоже, и их лица пылали от восторга и счастья сопричастности к великому грозному времени.
…В бой роковой мы поднялись с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут!..
Опустел зал кинотеатра, а Федя все сидит на суку, отца дожидается. А отец к дяде Пете подошел. Стоят они на сцене под грозным плакатом «Победа или смерть!» и о чем-то спорят.
— Папка! — кричит Федя. — Когда домой пойдем?
Перестали спорить мужчины, на Федю смотрят.
— Федюха! — удивился отец. — Ты как здесь? А ну, давай сюда!
Спрыгнул Федя с дуба, влез в окно и подошел к ним. Смотрит — а дядя Петя опять обыкновенный: простой, добрый и глаза насмешливые. Даже отчего-то грустно сделалось Феде.
— Что, Федор? — спросил дядя Петя. — Небось соображаешь, как бы поесть чего? Я бы тоже не отказался.
И тут врывается в зал человек в кожанке и с наганом на боку, по щекам его ручейки пота текут.
— Петр Иванович! — подбежал, запыхался. — На оружейном в сборочном ночная смена забастовала!
Рванулся навстречу человеку в кожанке дядя Петя:
— То есть как это — забастовала?
— Митингуют, станки побросали. Говорят, паек малый и заработок худой. Я машину подогнал. Едем!
— Едем! И ты, Дмитрий, со мной. Понадобится — тоже слово скажешь.