В этом вся проблема: мы реагируем, не думая, – без честного размышления о том, что нужно делать и как мы хотим разобраться со сложившейся ситуацией. Наши эмоции и поступки контролируются – провоцируются – всем и вся в нашем окружении. Мы косвенно позволяем другим людям указывать нам, что нужно делать. Это означает, что мы утратили контроль. Нас контролируют.
Вся моя жизнь была реакцией на жизни, желания, проблемы, изъяны, успехи и личности других людей.
Реагируя, мы утрачиваем свое личное, Богом данное право думать, чувствовать и вести себя так, чтобы это соответствовало нашим интересам. Мы позволяем другим определять, когда мы будем счастливы; когда мы будем спокойны; когда мы будем расстроены; что мы будем говорить, делать, думать и чувствовать. Мы отступаемся от своего права чувствовать себя умиротворенными – при малейшем капризе окружающей среды. Мы подобны клочку бумаги, угодившему в бурю, который треплют все ветра.
Вот пример способа, которым я склонна реагировать (одного из многих): я работаю у себя дома, и у меня двое маленьких детей. Иногда, когда я работаю, они начинают беситься в других комнатах – драться, бегать, устраивать беспорядок, пить и есть, замусоривая всю кухню. Моя первая, инстинктивная реакция – наорать на них, приказывая прекратить все это. Моя вторая реакция – еще немного поорать. Это происходит естественно. Кажется, что реагировать таким способом легче, чем выйти из кабинета и подняться на второй этаж. Это кажется легче, чем не торопясь подумать, как я хочу справиться с этой ситуацией. Проблема в том, что вопли и крики не помогают. От них ничуть не легче. От них болит горло, и они показывают моим детям, как можно заставить меня сидеть в кабинете и вопить.
Реагирование обычно не помогает. Мы реагируем слишком быстро, слишком интенсивно и слишком экстренно. Редко бывает так, чтобы в подобном состоянии ума мы проявили себя на высоте наших способностей. Полагаю, ирония заключается в том, что никто не заставляет нас что-то говорить и делать в этом состоянии ума. Большую часть всех дел мы бы сделали лучше, пребывая в умиротворенном состоянии. Очень немногие ситуации (неважно, насколько они нуждаются в нашем вмешательстве) можно улучшить, впав в состояние священной ярости.
Тогда почему же мы это делаем?
Мы реагируем потому, что тревожимся и боимся того, что случилось, что может случиться и что случается.
Многие из нас реагируют так, словно все на свете является кризисом, потому что жили с таким количеством кризисов столь долго, что эта реакция стала для нас привычной.