Продолженное настоящее (Столяров) - страница 31
Попытаться, во всяком случае, стоит.
Он теперь вновь проводит в рабочей кабине минимум по шесть часов в день. Он напряжённо всматривается в темноту и ждёт, когда из неё проступит пусть слабая, пусть даже сомнительная тень будущего. Он листает машинописный справочник по медитации, подготовленный неизвестно кем, но имеющийся у каждого члена группы. Обилие различных методик пугает. Трансцендентальная медитация… когнитивная медитация… ортогональная медитация… радения молокан и хлыстов… исламский зикр… кружащиеся дервиши суфиев… обычная йога… патанджали аштанга йога… кундалини йога… индуистская тантра… буддийская тантра… дзен-буддизм… алмазная колесница… учение Гурджиева о Четвёртом пути… учение Кришнамурти… учение Сатправанга… «Роза мира» Даниила Андреева… Десятки страниц, сотни имён, краткие характеристики методов трансцендирования… Оказывается, сколько их было, фанатичных визионеров, пытавшихся прозреть иную реальность…
Даг быстро приходит к выводу, что ничего из этого ему не освоить. Абсолютно все технологии выхода за пределы реальности требуют долгих лет подготовки, аскезы и мучительной практики. Такого времени у него нет. Всё, что ему остаётся, это вслушиваться в тишину, всматриваться в безмолвный сумрак, надеяться, что произойдёт чудо.
Чуда, однако, не происходит. Не только с ним, но и ни с кем из их группы. Хотя именно в эти мрачноватые дождливые дни то одного, то другого внезапно пронизывает какое-то лихорадочное возбуждение. Иногда даже не хватает свободных кабин: реципиенты медитируют по три, по четыре, по пять, по восемь часов подряд. Некоторые готовы сидеть в изоляции целыми сутками. Тут, правда, всё не так просто: при долгом напряжении психики, в полной тишине, в сумраке, в условиях сенсорного дефицита, может померещиться всякое. Тот же Бармаглот, например, рассказывает, что на седьмом часу сосредоточенного внимания он отчётливо узрел две мохнатых руки, протянутые к нему из угла: пальцы — морщинистые, чёрные, как у орангутана, на них жёлтые ногти со светящимися лунками на концах. А Анчутке — она клянётся — пригрезилось, что тоже в углу, если смотреть краем глаза, не смаргивая, появляется некто в призрачном, колеблющемся одеянии, в капюшоне, надвинутом на глаза, дрожит, чуть подпрыгивает, изображает ладонями какие-то знаки.
— Я чуть не заорала, — признается она. — Шевельнулась — этот чудик исчез…
К версиям будущего это, конечно, никакого отношения не имеет.
Даг сильно подозревает, что внезапный всплеск трудового энтузиазма вызван тем, что Аглая осторожно поделилась сведениями об их дальнейшей судьбе помимо него и с Профессором, и Анчуткой, и кое с кем из наиболее разумных реципиентов. То есть объяснила — мы все в ловушке, нам отсюда не выбраться, мы — как морские свинки, на которых ставят смертельный эксперимент.