Продолженное настоящее (Столяров) - страница 8

Больше мне от них ничего не надо.

Ну, и не обращай внимания.

— Добрый день…

Агата проскальзывает в отсек, где находятся кабины визионеров.

Ещё раз — тьфу!

Тем не менее, гром победы, вдохновенно звучавший в ушах, становится глуше. И вовсе это уже не гром — так, невнятное эхо, отлетевшее и теперь распадающееся на шорохи. Настроение у Гремлина падает. Чёрт бы побрал эту стерву. Нет, она не испортит ему сегодняшний праздник.

И всё же он почему-то чувствует в этот момент, что успеха, скорее всего, не будет. Не будет музея, по которому станут водить экскурсантов, не будет гордого бюста перед бетонной чашей фонтана, и, как ни печально это, но перейти через пропасть им уже не удастся.

Тьфу-тьфу-тьфу!..

Сглазила рыжая ведьма.

Распахивается дверь ближайшего кабинета, и вечно озабоченный полковник Пётр Петрович Петров поманивает его короткопалой рукой:

— Ну-ка зайди.

Сердце у Гремлина проваливается в бездонную глубь.

— По телефону я не хотел, — прикрыв дверь и понизив голос, говорит полковник Петров. — Но такое дело у нас… — Он как от зубной боли морщит щеку. — Исчез Чага…

Пол вдруг становится мягким и, чтобы не провалиться в глубь следом за сердцем, Гремлин опускается, почти падает в кожаное кресло у батареи.

— Как это исчез?

Полковник не торопится отвечать. Он тоже усаживается в кресло за своим широким канцелярским столом, некоторое время пребывает в молчании, уставясь на Гремлина, как на отвратительного жука, а потом яростно, но всё-таки шёпотом, приглушённо бросает в него:

— А вот так!.. Исчез!.. Нигде его нет!.. Сбежал!..

И уже спокойней:

— Тебе лучше знать, как они, эти твои уроды, могут исчезнуть…

Даг сидит в звукоизолированной кабине и, полуприкрыв веки, вслушивается в бессмысленную тишину. Кабина крохотная, два с половиной метра на два, но всё же в ней помещается мягкое кресло, в котором Даг сейчас пребывает, узкий диванчик с головным возвышением на тот случай, если Даг вдруг захочет прилечь, встроенный в стену, будто в вагоне, столик, где покоится коробочка диктофона. Диктофон включен, о чём свидетельствует зелёный глазок.

Находиться здесь ему предстоит ещё сорок минут. Два часа — это минимальный сеанс, который визионеру требуется отработать согласно утверждённому расписанию. Время тянется невыносимо. Мелкими блошиными скоками передвигается по циферблату секундная стрелка. Хотя, если честно, то два часа — это ещё ничего. Незадолго до появления Дага в «Аргусе» минимальный сеанс длился целых четыре часа. А Агата — она из самых первых визионеров — говорила, что в начале это вообще был полный рабочий день: восемь часов, ну — с двумя небольшими санитарно-гигиеническими перерывами. Казалось бы ерунда, подумаешь — отдохнуть восемь часов в кабине. Но вы попробуйте: в полной звукоизоляции, в тишине; ни читать, ни смотреть ничего нельзя, категорически запрещается; будто в шахте; через неделю даже у психически устойчивого человека начинает потрескивать крыша.