Ладно, тело в порядке. Ничего, что руки и ноги трясутся, это лишь последствия экзекуции, продолжу взлом защиты, а потом – в бега. Уже всё продумано.
Я не шучу, несмотря на серьёзную охрану, шансы были, потому как у меня имелись свои секреты. Я получил некоторые знания от учителя и был единственным, с кем он ими поделился. Пока есть время до темноты, стоит описать, как учился. На второй год обучения (мне как раз шесть лет исполнилось) поинтересовался у учителя, почему знания не передают амулетом, как язык, а приходится тупо учить и практиковаться под присмотром. Он, особо не раздумывая, сообщил, что добровольцы умирали от таких опытов. Размышлял я примерно неделю и снова подошёл к учителю. Причём, общались мы письменно, на магическом пергаменте, лишнее стирали и писали снова. Причина банальна. Нас могли прослушивать. У охранников с собой ключ-амулет доступа в пентаграмму и подслушивающее дистанционное устройство. А ну как рабы побег замышляют? Даже шёпот слышно, так что в такие моменты мы общались письменно. Это, конечно, не быстро, зато тайно и практично. Я письменно пояснил свои мысли. Если брать память одного мага и устанавливать в память другого, то не удивительно, что подопытные погибали – объём большой, мозг не выдерживал нагрузки. А если передавать понемногу? Учитель месяц размышлял, делал выводы. В общем, решили попробовать, на мне, конечно. Сам учитель вполне умел делать амулеты языка высшего качества, и тот, коим меня обучили, – как раз его работа, первый уровень сложности. Да, к слову, градация в артефактах по уровню сложности тоже имелась. Пять уровней, пятый самый низкий, поделки деревенских одарённых, потом четвёртый, уже серьёзный и основной для использования населением этого мира, третий – заметно сложнее, средний по мощности. Потом второй, и первый – самый сложный и мощный. Бывают ещё и без уровня, но таких немного. Думаете, почему немного? Я сам был в шоке, когда учитель объяснил. Таких трудоголиков в учёбе, как мы с ним, – мизер. Лень – вот что довлеет над местными жителями. Всё есть, зачем учиться? Так что настоящие мастера – трудоголики, остальные поднялись на уровень, что им нужно по минимуму, и дальше их не заботит. Не очень удивлён, на Земле – так же. Я и на Земле был трудоголиком. У нас в клане всего двое таких – я да дед, глава клана. Мне казалось, он поглядывать на меня начал как на свою замену, но, к счастью, я оказался здесь. Никогда не желал быть главой клана, как мой отец. Это каторга, а не честь.
Я немного отвлекусь и поясню, почему учитель оказался в рабстве и откуда у него некоторые уникальные для Зелёной знания. Он отдыхал на каникулах у себя в замке, и произошёл прорыв пространства. Если проще, то сюда в этот мир перешёл путешественник, тоже граф и маг, но уже архимаг. Нет – магической машинкой для перемещения он не поделился, да и торопился куда-то. На Зелёной оказался случайно, из-за сбоя в протоколе перемещения, две недели чинил устройство, пока жил у учителя, потом направился дальше. Естественно, они обменялись знаниями, проверяя друг друга. Учитель был вынужден признать, что по уровню сильно отстаёт и в мире этого пришлого графа даже на мага бы экзамен не сдал, слишком велика разница. Явно шла деградация в магическом искусстве! Ну, это ладно. Архимаг поделился кое-чем и исчез. Обещал вернуться через пару лет, как проблемы решит, но не появился. Видимо, враги сильнее были. Так вот, самое важное, чему он научил, – пространственная щель. В мире Зелёной не было безразмерных сумок или пространственных хранилищ, видимо – утерянные знания, обходились тем, что есть. Вот архимаг и научил делать такие безразмерные сумки. Сложное искусство. Простенькие сумки со снижением веса и увеличением в объёме в пять раз, даже эти ниже второго уровня не бывают, а более мощные – уже первый уровень, тут полное снижение веса поклажи и увеличение в пятнадцать раз. Правда, не каждая сумка подойдёт для «модернизации», нужна обязательно кожаная и обработанная специальным алхимическим составом. Я под руководством учителя сделал три таких сумки. Две – второго уровня, и одна – первого. Только они пока пустые, хранить-то нечего.