В Ла-Карунье он давно уже договорился встретить капитана Торреса и окончательно уговорить его переселится с семейством в Новую Испании. Среди родственников Торреса было несколько сведущих в морском деле знатоков, капитанов, штурманов, боцманов, так что игра, определенно, стоила свеч.
В ожидании старого морского волка Седеньо-старший в приморском трактире "Веселый Кашалот" подкреплял свои силы традиционным галисийским блюдом- рагу из грудинки и свиных ножек, запивая его крепким рибьеро. Также на столе дымились в мисках в ожидании своей очереди кальдо гальего — горячий суп из капусты, обжаренной в смальце или в оливковом масле, пульпо — вареный кальмар, и кальос — мелко нарубленные потроха, сдобренные оливковым маслом и чесноком. На последок, пирующие могли утолить голод ломтями жареной свинины и лакон кон грелос — свиными ножками с пахучими листьями молодого турнепса. Словно являясь волшебником-ясновидцем, опасавшимся, что роскошный обед остынет без его активного участия, Торрес не замедлил явится в трактир.
— Быстрей садись, дружище Гирреро, — приветствовал его дон Франциско — вино греется без дела!
Гость не заставил себя долго упрашивать и охотно присоединился к Седеньо-старшему в уничтожении многочисленных блюд.
Старый моряк Торрес совсем не изменился с их последней встречи. Широкий и крутой лоб. Кустистые брови над проницательными, глубоко посаженными глазами. Твердые губы, втянутые щеки. Волевой подбородок. Длинный, худой, нервный. Жесты редкие и выразительные. Шаг мягкий и широкий. Но пальцы нервно вздрагивают, и мускулы прыгают под натянутой кожей. Чувствовалась, что огненная лава кипит под этим ледником.
Хотя гостиница эта была не для важных сеньоров, но и простые матросы сюда не захаживали, здесь собиралась публика почище. Тут присутствовал семейный ритм, свой дух дружного квартала. Большая зала была освещена закоптелой подвесной люстрой, излучавшей тусклый свет свечей. Хозяин занимал место за стойкой с разнообразными напитками, внимательно наблюдая за нуждами своих посетителей. Какой-то испанский военный в невеликих чинах, возможно капрал, удобно устроившийся в зале, держал в руках гитару, играл и пел звучным голосом веселую и задорную цамбукуэку, хорошо известную в северных провинциях. Звуки суровые и горячие, как бы отражающие пульсацию знойной крови. Ритм настойчивый, неотвязный, неизменный, следуя ритму крови, бьющей в артериях. Пошло веселье! Скоро в центре зала уже начались танцы.
Испанцы непревзойденные танцоры, в своих танцах они буквально доходят до безумия. При первых звуках гитары, большинство из собравшихся, как мужчины, так и женщины, с неистовством отдались своему любимому занятию. Те же, кто в начале скромно держался в стороне, вскоре тоже поддались азарту танцоров и самозабвенно отдались пляске. Через несколько минут уже весь трактир сотрясался от веселого пения и громкого топота танцующей публики, здесь царило буйное веселье. Таверна погрузилась в кипение ритмов. Толпа, охваченная экстазом, бесновалась, блаженно обливаясь потом в тяжелой и звучной атмосфере. Как языки пламени на лесенке в рай!