Лишь одному европейскому кораблю удалось прорваться сквозь строй эскадры и добраться до Лаодикен. Осадной техники было мало. Но отступать воины Боэмунда не могли. Они решили штурмовать хорошо укрепленный город, и 15 июля бросились в отчаянную, но прекрасно подготовленную атаку. Защитники сопротивлялись упорно, и все же отразить натиск противника им не удалось. Они сдали город.
Если верить источникам и поздним историкам, то крестоносцы вошли в Иерусалим в три часа дня «в пятницу, в самый день и час крестной смерти Спасителя».
Уставшие воевать, но не расхотевшие наказывать неверных за все содеянное ими, за упрямство в жестоких боях, рыцари дали волю страстям. Резня в городе длилась целую неделю. Семь дней христиане губили мусульман, 75 000 человек загубили, то ли от настоявшейся за время похода злобы, то ли от извечной человеческой слабости, проявляющейся всякий раз, когда зараженный драчливым недугом победитель врывается после долгой борьбы в чужой дом. В чем-то захватившие Иерусалим крестоносцы напоминали первых ворвавшихся со Скандинавии в Европу викингов, норманнов. Ненасытная злоба… прошла через семь дней, и победители словно бы по мановению волшебной палочки резко изменились, вспомнили, зачем они здесь.
И сняли обувь, и обнажили буйные свои головушки, и стали молиться. И в молитве той любовь была к Богу, и слезы младенцев, наконец-то осознавших, кто они и что, и зачем здесь — на Земле. И это были — рыцари. Больше люди, чем воины. Больше дети, чем взрослые. Мечтатели, мечта которых сбылась.
Вскоре победители создали Иерусалимское королевство во главе с герцогом Готфридом, и также скоро все — от рядового воина до короля — поняли, что отстоять завоеванное в тяжелейшем походе будет гораздо сложнее. Мусульмане не смирились с потерей важного во всех отношениях города. Борьба только начиналась.
Уже в августе рыцари выступили навстречу продвигавшейся к Иерусалиму громадной армии мусульман, разгромили ее в битве на Аскалонской равнине, но удержать за собой крепость Аскалон не смогли.
Готфрид и Раймонд Тулузский не поделили ее между собой, и рыцари, удовольствуясь огромной добычей, вернулись в столицу вновь организованного христианского королевства.
1100 год
Относительные удачи Первого крестового похода недальновидным политикам и военным могли показаться многообещающими.
В самом деле, рыцари захватили несколько опорных пунктов, стратегических баз, взяли Иерусалим, стали закрепляться там. Почему бы не расширить плацдармы, почему бы не закрепить успех, не наращивать преимущество? А кому его наращивать? Западно-европейским феодалам, графам, дюкам, королям небольших королевств, ведущим между собой непримиримую жестокую борьбу за каждое поле, за каждый овражек? Разве могли они, эти повелители бесчисленных графств, королевств, княжеств, организовать людей, готовых драться с неверными насмерть, повести их в Азию, как то удалось, скажем, Александру Македонянину? Нет! Конечно же, нет! И это доказали события первых трех лет нового XII века.