На противоположном берегу располагался рыбсовхоз имени (почему-то) Глеба Максимилиановича Кржижановского, автора русского текста «Варшавянки» и удивительных сонетов о Ленине, обитатели этого населенного пункта в ясные дни видели генеральскую башню, а в часы тех самых закатов — огненно-алый блеск ее окон. А жители городка различали рыбацкие домики только в зимних сумерках или ночной темноте — далекими и, как у Лермонтова, печальными огоньками… Нет, у Лермонтова огни, кажется, дрожащие, это деревни печальные…
В северо-восточном сегменте озера располагались те самые два острова (имен у них не было, все так и говорили — Острова), поросшие кустарником и редкими деревьями.
Сам поселок в плане представлял собой довольно правильный параллелограмм, длинными сторонами которого (километра полтора, наверное) были берег озера и еловый лес, простирающийся далеко за край нашей картинки, а короткими — бетонная дорога, ведущая в город (не вся, конечно, маленький отрезок от КПП до озера, не больше километра), и болотистая пойма Мережки, единственной речки, вытекающей из Вуснежа.
В архитектурном отношении городок делился строго по царствованиям: казармы, полковые штаб и клуб, два ДОСа (дом офицерского состава) и старый магазин были сталинские, сработанные, как говорили, еще пленными немцами, эти строения остались от предшественников — мотострелковой гвардейской части. Шесть хрущевских пятиэтажек составляли главную улицу поселка, которую Степка и другие тинейджеры неизобретательно называли Бродвеем, а вот штаб дивизии, Дом быта и Дом офицеров, Н-образная школа, два новых восьмиэтажных дома на опушке леса и генеральская башня были возведены уже в брежневские годы. Еще две башни (не такие большие) строились напротив школы.
Техзона, где несли боевое дежурство жители городка, окруженная колючей проволокой и сторожевыми вышками, находилась недалеко, как говорится, в шаговой доступности, но ее изображать на нашей картинке не стоит, может, она и до сих пор секретный объект, скажем только, что это была одна из нескольких мощных ОРТУ, без которых были бы немыслимы ни СПРН, ни СККП Советского Союза.
А вот избушки Чемодурова и сельмаг изобразить нужно обязательно. А если бы художник был бы очень хорошим и старательным (а что нам мешает представить именно такого?), он бы нарисовал на скамеечке перед магазином малюсенького одноногого мужа продавщицы, играющего на гармошке.
И в городке бы разместил крохотных человечков — вот на плацу развод, дежурный по части стоит перед строем солдатиков, а сбоку духовой оркестрик и Блюменбаум с барабаном.