* * *
– Снимешь меня? – Я протянула телефон Тому, делая вид, будто не замечаю промелькнувшего на его лице осуждения. Я отошла подальше, чтобы получилось фото в полный рост. Не зря же я столько приседала и качала пресс. Герман в прошлом. Каждое утро я встаю к зеркалу в профиль и радуюсь плоскому животу.
– Смотри, чтобы на заднем фоне был собор Святого Павла, – скомандовала я. Еще одна гримаса. Он даже не потрудился ее спрятать. Я улыбнулась, повернула рабочую сторону лица к телефону и согнула ногу, чтобы казаться еще стройнее.
– Улыбайся. – Том прижал палец к экрану, а затем отдал телефон мне. Я бросилась изучать результаты его стараний. Кадрировал он кое-как, обрезав мне ноги – я разозлилась: мне хотелось, чтобы все оценили мои ноги в этом платье.
– Норм? – спросил он. – Давай уже, за нами очередь.
Южный берег Темзы кишел туристами, и не только набережная: туристы наслаждались солнцем. Это был один из тех дней, когда Лондон прекрасен как никогда – но все портят толпы людей. Очередь терпеливо подождала, пока мы с Томом пройдем мимо, чтобы самим сделать фото. Это самое фотогеничное на этом берегу Темзы: на заднем плане собор Святого Павла и небоскреб «Уоки-Токи».
– Давай сфоткаемся вместе, – предложила я. У нас уже тысячу лет не было совместных снимков.
– Да ну, пойдем. Люди ждут.
– Всего одно фото! – Я подняла руку и поменялась с Томом местами, чтобы была видна моя рабочая сторона. Направила камеру сверху вниз, чтобы мы получились лучше, улыбнулась и сделала вид, что горжусь мужчиной рядом с собой. – Видишь? Это было быстро.
Но Том уже тянул меня вперед. Я дернулась, проверяя снимок, и замерла на месте. С этого ракурса мой лоб казался огромным, даже челка не спасала. И что за ужасные ноздри? А Том даже не улыбался. Он просто уставился в камеру с равнодушным видом.
– Том! Ты не улыбнулся, – пожаловалась я, чувствуя себя отвергнутой. Но Том не слушал меня, он копался в телефоне.
– Идем. – Он схватил меня за руку так, что стало больно, и убрал телефон в карман. – Мы уже опаздываем.
Мы пробирались сквозь толпы людей, которые никуда не спешили, в отличие от нас. Они сбивались в группки и беззаботно веселились. Неподалеку открыли бар со стульями из кустарника, где подавали джин, – это Лондон, тут и не такое увидишь. Люди с порциями джина в руках выстроились в очередь за фото, стараясь не пить прежде, чем дойдет их черед. Интересно, когда любовь к джину стала признаком индивидуальности? С некоторых пор любовь к просекко тоже стала признаком индивидуальности. Я замедлила шаг возле лавки с подержанными книгами под мостом, но Том дернул меня, и я притворилась, что это смешно, хотя он чуть не вывихнул мне руку. «К чему такая спешка?» – хихикнула я.