Я разрыдалась. Стояла и плакала, а Том уходил все дальше. Он уже превратился в едва заметную точку, слился с толпой людей, которым в отличие от нас было весело. Наконец он притормозил, заметив, что меня нет рядом.
Он развернулся и пошел обратно, его фигура росла по мере приближения, а на лице была написана плохо скрываемая злость.
– Что на этот раз? – бросил он раздраженно. От меня снова проблемы, хотя я так старалась не доставлять Тому хлопот.
– Что с нами происходит, Том? – спросила я прямо. Вот так вот просто. Почему я так боялась сделать это раньше?
Досада на его лице сменилась яростью, брови сошлись на переносице.
– Что? Ничего не происходит. Шевелись, а то на поезд опоздаем.
Но я продолжала стоять как вкопанная. Река сверкала, солнце садилось за собор Святого Павла. Если уж разбивать свое сердце, то только на фоне прекрасного пейзажа.
– Ты любишь меня? – запинаясь, спросила я. – Всем сердцем?
– Ну конечно, Тор. Пойдем. Ты просто надралась и сама прекрасно это знаешь.
– ТОГДА ПОЧЕМУ ТЫ НА МНЕ НЕ ЖЕНИШЬСЯ? – заорала я.
Голуби испуганно вспорхнули – даже больные птицы. Туристы остановились – даже те, кто спешил. В этом сумасшедшем городе, где никому ни до кого нет дела, мой эмоциональный срыв нарушал общественные приличия. Я рыдала так, будто мои слезные протоки прорвало. Грудная клетка сотряслась от всхлипов. Том покраснел от этой унизительной сцены. Но я не чувствовала ни малейшего стыда. Я чувствовала гнев.
– Тор, – угрожающе прошипел он. – Мы. Идем. Домой.
Я с такой силой замотала головой, что Лондон закружился перед глазами.
– Я не пойду домой, пока не объяснишь, почему ты на мне не женишься.
– Я не знал, что ты хочешь замуж, – заявил Том. Он скрестил руки на груди, уходя в оборону. Он обязательно попытается воззвать к логике.
– Меня бесят эти нелепые дорогущие свадьбы, но это не значит, что я выступаю против брака, – парировала я. – Но ты этого не знал. Потому что ТЫ НЕ ДАЕШЬ МНЕ ПОДНИМАТЬ ЭТУ ТЕМУ. Что в этом такого? Как я пойму, что для тебя значат наши отношения, Том? Как я могу быть уверена, что ты не бросишь меня ради какой-нибудь двадцатичетырехлетки, которая ведет блог о какой-нибудь хрени типа ЛАОСА?
Он схватил меня за руку и попытался прервать мое импровизированное выступление.
– АЙ! – взвизгнула я, и какой-то мужчина попытался вмешаться.
– С вами все в порядке? – Он бросил на Тома неодобрительный взгляд, и тот не выдержал – бросился вниз к реке, качая головой и грубя тем, кто попадался ему на пути.
– Все хорошо, – сказала я незнакомцу, хотя слезы лились ручьем и я едва могла переставлять ноги. Нужно догнать Тома. Поговорить начистоту. Нужно все это проговорить. Замалчивать уже невозможно. Прохожие расступались, словно я была Моисеем. В Лондоне на тебя никто внимания не обратит, пока не начнешь публично рыдать – и вот тогда все заметят и начнут держаться подальше.