Загремел гром, прошло несколько секунд, в течение которых никто ничего не сказал. Я онемела, много слов крутилось у меня в голове, но ни одно из них не могло выразить то, что я чувствовала. Это были вина, грусть, понимание, облегчение, радость и много других чувств. Лука не торопил меня с ответом. Он сидел совершенно неподвижно рядом, как будто боялся спугнуть меня неверным движением. Но он не смог бы этого сделать. Я была пленена не только его взглядом, но и его признанием.
Я просто не знала, что сказать. Была не в состоянии выразить мысли словами. Я тяжело сглотнула и коснулась руки Луки, которая лежала на его колене. Наши пальцы нерешительно встретились, и Лука посмотрел вниз на переплетение рук. Я осторожно погладила большим пальцем сгиб его пальцев. Это был невинный жест, который при других обстоятельствах мог бы показаться пустяковым. Но не сейчас. Не теперь. Не между нами.
— Я страдаю неврозом страха.
Мой голос звучал хрипло. Это было сказано неожиданно и как-то беспомощно, и вообще, это было не совсем то, что я хотела сказать. Пульс участился, меня накрыла волна неуверенности. Что я наделала? У меня судорожно сжался живот, и я подумала, что могу застонать от боли. Я прикусила нижнюю губу и хотела отодвинуться от Луки, но он схватил меня за руку, не сильно, но с решительностью, которая заставила меня остановиться.
— Что ты сказала? — Его голос звучал где-то далеко, он проникал в уши словно сквозь завесу тумана, но тон не оставлял сомнений в том, что Лука понял меня с первого раза и искал лишь подтверждения, застигнутый моим признанием врасплох.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Пальцы дрожали, и я почувствовала, как усилилась хватка Луки вокруг моего запястья.
— Я… — Проклятье. Почему это было так сложно с ним? Почему я просто не могла сказать ему то, что рассказала доктору Монтри и другим? Потому что тебе важно, что Лука о тебе думает, и потому, что ты не можешь просто отвернуться от него, если он тебя не поймет.
— Сага? — нерешительно позвал он.
Я открыла глаза. Я еще не могла решиться посмотреть на Луку, вместо этого я пристально смотрела на наши руки, позволяя себе заземлиться его близостью, ощущением его пальцев на своей коже.
— Я больна, — сказала я и показала на свою голову. — Здесь.
Прошли секунды, Лука не отвечал, и с каждым мгновением я становилась беспокойней; уже едва могла усидеть на месте. Но я хотела дать ему время переварить сказанное. Если бы только не мое подсознание, благодаря которому я представляла, как он насмешливо засмеется, а потом с отвращением скривит губы, вырвет свою руку и скажет, что не хочет больше иметь со мной ничего общего.