Из чрева полированного монстра вывалились гурьбой прабабушка и Галка, следом как всегда элегантно скользнула Анастасия. С другой стороны машины появилась незнакомая Аленке женщина с такими же спокойными ореховыми глазами, как у Никиты.
Пока рыжая оторва-кицуне с визгом висла на Аленке, обнимая ее и радуясь возвращению подружки, Баваль негромко разговаривала с незнакомкой. Потом мать Андрея взяла все в свои руки. Представила маму Никиты:
— Это Вера Андреевна. Никита написал ей и попросил встретить невесту, так что она конечно взволнованна.
Аленка вежливо кивнула, Баваль зарделась под изучающим взглядом Галки и прабабушки.
— Сейчас едем в клан, завтракаете, моетесь, отдыхаете, а потом если будет желание поедем на ферму, у Никиты там тоже вагончик стоит, — резюмировала мать Андрея.
Девушки согласились и более не рассуждая сели в машину.
В клане казалось ничего не изменилось — те же гаревые дорожки, земляника под высокими соснами, вежливая охрана и просторные дома. Вера Андреевна пригласила Баваль посмотреть на их дом, но цыганка вцепилась в руку Аленки, сморщила лицо, собираясь зареветь и от нее отстали.
В доме прабабушка шустро повела девушек на второй этаж. Аленка подумала, что ее поселят в прежнюю комнату, но нет, кицуне махнула своими хвостами у другой двери. Красивая светлая комната с широкой кроватью. Здесь пахло мятой, лавандой и еще чем-то успокаивающе сонным. Девушки оставили на полу сумки и по очереди отправились в душ, причем в ванной висело два халата и два полотенца. Когда Аленка закончила омовение, она обнаружила в комнате прабабушку:
— Приляжешь с дороги? — ворковала вокруг цыганки Нюйва, — ложись, ложись, вот и чайку медового тебе принесли…
Анастасия заглянула на минуту, протянула свекрови термос и вышла, прикрыв дверь. Баваль хватило половины стакана крепкого успокоительного сбора. С трудом поставив стаканчик на тумбочку, девушка свернулась калачиком и уснула. Аленка нахмурилась, укрывая ее покрывалом. В пансионате она видела, как Никита ловил цыганку буквально за подол, чтобы не дать ей ринуться в реку или с густые кусты:
— Ей не станет хуже? — шепотом спросила она у кицуне.
— Мне ее полечить надо, — серьезно ответила бабушка, — а если не усыпить испугается и хуже будет.
— Понятно.
Молодая оборотница хотела выйти из комнаты, чтобы не мешать, но прабабушка ухватила ее за юбку:
— Ты куда? Мне помощь нужна! — и Аленка осталась.
Нюйва рыжей молнией носилась по комнате: установила жаровню на вычурных ножках в виде когтей грифов, расставила повсюду свечи в тяжелых кованых подсвечниках, зажгла множество курительных палочек, вызывающих у волчицы желание чихнуть. Напротив кровати лисица расстелила два коврика, на один уселась сама, на второй указала Аленке: