— Да я этим детям лисы и шакала яйца оборву! — гортанно закричала девчонка, отгоняя страх, — все Рамзату Георгиевичу расскажу! УУуууу собаки злые! — погрозила она грязным кулачком. Потом уставилась на Аленку пронзительными черными глазами: — а ты откуда? В гости приехала?
Аленка вздохнула. Врать она не любила и честно сказала:
— От жениха сбежала, бабушка говорила тут родня живет, думала у них пожить, а потом училище найти или колледж.
— А кто твоя родня? Я тут всех знаю, — девчонка уже оправилась и стало понятно, что ее наряд довольно сильно отличается от ярких грязных лохмотьев, в которых обычно бродят по рынкам цыганские подростки.
Аленка поколебавшись назвала фамилию, и девчонка сочувственно покивала:
— Опоздала ты, дедуля года три как помер, а бабулю месяц назад схоронили. Квартиру продают, но ее какие-то совсем дальние родичи забрали.
Аленка пригорюнилась. Родственников нет, значит надо искать что-то другое. Еще ночь на вокзале проводить не хотелось, а цыганка вдруг оживленно захлопала в ладоши:
— Пошли со мной! Я Рамзату Георгиевичу расскажу, как ты меня спасла, он что — нибудь придумает!
Взрослым Аленка не доверяла, но девчонка энергично тащила ее за собой, непрерывно болтая и все же дотянула до низкого, широкого треэтажного строения с большими окнами. Не то школа, не то спортзал.
Возле бокового крылечка курил высокий мужик с раскосыми глазами.
— Рамзат Георгич! Рамзат Георгич! — цыганочка подлетела к мужику и запрыгала вокруг него, как болонка вокруг волкодава.
— Ну чего у тебя стряслось, Балька? — спокойно поинтересовался он.
Девчонка на него и вывалила все что стряслось, перечислив имена обидчиков и постоянно тыкая в Аленку пальцем для подтверждения.
Мужик докурил сигарету, аккуратно затушил ее, выбросил окурок в урну и посмотрел на Аленку:
— Подтверждаешь?
Та серьезно кивнула:
— Сама видела, как ноги крутили кабелем каким-то, пять человек. Прыщавые. Всех не опознаю, но тот, которому она в нежное место заехала, наверное все еще хромает.
— Ну пойдемте.
Мужик привел их в скромный кабинет, велел каждой написать объяснительную, заверил, поставил подпись и печать, потом велел цыганочке сбегать, позвать «Ларису Михалну», пересказал все случившееся невысокой подтянутой даме с вишневыми волосами, та покивала, осмотрела ноги цыганочки, украшенные свежими красными полосами, подписала бумаги и зацепилась за Аленку:
— Георгич! Хорошо, что девочка не из наших, но ей, я так поняла, идти некуда?
Баваль[1], так звали цыганку, успела уже разболтать, что Аленка приехала к родне, которая уже умерла. Георгич вздохнул, достал еще один лист и протянул Аленке: