АНДРЕЙ САЛОМАТОВ
НЕЗНАКОМКА
Вот уже полтора года, как Сергей Павлович Толстиков трудился бухгалтером в артели глухонемых, которая выпускала похоронные венки, бумажные цветы, ленты и прочую мелкую ритуальную "бижутерию". Для того чтобы устроиться в артель, ему пришлось приобрести фальшивую медицинскую справку о своем несуществующем врожденном недуге. Зато теперь Толстиков имел приличную работу по своей специальности и неплохую зарплату, которой хватало даже на скромные безобидные развлечения: газеты и субботнее пиво.
За восемнадцать месяцев Сергей Павлович вполне освоил язык жестов, легко читал по губам и научился каллиграфии - слухоговорящий директор терпеть не мог неразборчивого почерка и раздражался, если кто из работников обращался к нему со своими каракулями.
Работать с глухонемыми было одно удовольствие - ни тебе шума, ни устной матерщины. Молчаливая очередь за зарплатой текла спокойно, кладбищенскую тишину нарушал лишь тихий шелест финансовых ведомостей и купюр. И только иногда, если поблизости не было начальства, некоторые позволяли себе выругаться вслух, считая скрытного бухгалтера глухим как пень.
Как всегда, Толстиков возвращался со службы самой короткой дорогой вдоль изломанного щербатого забора, мимо небольшого консервного заводика. Миновав заросший лопухами пустырь, он направился к воротам проходной, но не дошел до них каких-нибудь тридцати метров. За спиной у него раздался грохот, да такой дьявольской силы, что конца взрыва Сергей Павлович так и не услышал, потому что оглох. Толстиков даже не успел обернуться. Уже через мгновение его настигла ударная волна, которая подняла Сергея Павловича в воздух и швырнула на поросшую лебедой кучу строительного мусора.
В клубах пыли исчезли солнце, небо и все, что окружало Толстикова всего секунду назад. Облако было настолько плотным, что какое-то время нельзя было ни дышать, ни видеть, словно его живого погрузили в некую воздушную суспензию. Затем на землю пролился редкий дождь из обломков кирпичной стены, но, к счастью, ни один из них не задел Сергея Павловича.
Совсем рядом с Толстиковым что-то мелькнуло в воздухе, упало, подкатилось к нему почти вплотную и остановилось. У Сергея Павловича так сильно гудело в ушах, что этот монотонный густой гул сопровождал его еще два последующих дня.
Ветер быстро унес пылевое облако в сторону, и только тогда Толстиков разглядел, что именно упало рядом с ним. Это была обезображенная взрывом, оторванная человеческая голова. Она лежала на правом ухе, смотрела прямо в глаза Сергею Павловичу и дергала веком - тик, очевидно, приобретенный уже после взрыва.
