Отмершая от ужаса и близости смерти, от брызг крови в лицо и сумасшествия без границ, часть моей души шевельнулась, как больной после комы, и потеплела. И что-то внутри меня удивлялось каждому мгновению, с морганием запечатлённому, как кадры объективом. Я живу! Я живу! — говорило оно во мне и хотелось сесть на землю, покрытую скудными травинками, обнять её, расплакавшись, и так остаться. А говорить сил не было. Совсем.
Нас с Робертом разделили, напомнив, что мы в мусульманской стране. Осмотрели, пустили в душ, обследовали, обработали ссадины и царапины. А потом средством, которое принесла пухленькая смуглая медсестра в платке, удалось стереть несмываемый маркер. Почти весь. Кожа горела, там, где Катрин Бетарид тыкала меня пистолетом, расплывалось синюшное пятно, болел желудок, но едва я коснулась подушки, я выключилась, словно кто-то вырубил тумблер.
Пробуждение меня удивило адским голодом и стуком в дверь. С трудом вспомнив, где я, я накинула выданный платок и больничный халат, открыла. В палату вошла медсестра, за ней — долговязый курьер, везущий на тележке два громадных ящика, тщательно упакованные в жёлто-красные цвета бренда экспресс-доставки. У меня расширились глаза.
— Мисс Дамира Сабиева? — спросил курьер, переминаясь, и ткнул мне под нос формуляр, в котором я обнаружила то, что спала я почти сутки, а посылка была из Франции. И отправила её Арина Лавуазье. Кудряшка? Как она узнала?! Что там?!
Я поражённо расписалась и уставилась на желто-красный пластик, боясь к нему прикоснуться. Медсестра увела курьера, а я продолжала смотреть как зачарованная, на посылку, представляя чёрт знает что. Разозлилась и, махнув рукой, содрала упаковку к чертям. Это были два чемодана. Один мой, второй — новёхонький, фирменный, явно дорогой. На ручке — ключ и конверт. Сглотнув, я сорвала его и прочитала записку на русском:
«Мне очень жаль, Дамира».
Я села на кровать, понимая, что до сих пор опасаюсь чего-то. Арина — одна из фанатиков или в ней дрогнула совесть? Я боялась. Паранойя или вызвать полицию? Позвать Роберта?
Минут десять медитации на чемоданы, я выдохнула и открыла свой. Обнаружила свои вещи, сложенные с педантичной аккуратностью, а в кармане — мои записи, планшет, блокнот, тетрадь с французскими словами. Второй чемодан потребовал от меня ещё пары минут на решимость. Когда я всё же раскрыла его, то с облегчением выдохнула скопившееся напряжение — Арина упаковала сюда подарки, сделанные мне Финном в Галери ЛяФайетт: платья, безделушки, туфли… Так много всего!
Я поморщилась, но потом решила: к чёрту, не буду из-за вещей мучиться! Где мне искать здесь Финна, чтобы надеть ему на голову чемодан? Вещи не при чём, их просто сшили, просто продали, а я выбрала. Они мне в самом деле нравились. Будем считать их компенсацией за мои волосы.