— Он просто гнул свою линию. И при нём процветало искусство — реальное искусство, а не каноническое, вот что важно. Он был сильным царём.
— А ты знаешь, что он обрушил к чертям экономику и испортил дипломатические отношения с соседями?
— Обалдеть, насколько ты по-своему на всё смотришь!
— …как и целая плеяда историков. Но больше всего в этом мне нравится, — вздохнула я, — что ты говоришь «он», а не «я».
Финн хмыкнул.
— Имеешь в виду, что я не совсем съехал с катушек?
— У всех своя норма, — вздохнула я. — Кто вас, гениев, знает?
— Ты считаешь меня гением? — просиял Финн.
— Но я не твоя фанатка! — грозно сдвинула брови я. — Имей в виду!
И он счастливо рассмеялся.
⁂
В Бель Руже мы проникли тайком от всех в мою комнату и заперлись, шепча, как воры. Моя сумка лежала на тумбочке, вещи, оставленные у гримёров, — на стуле. Арина позаботилась. Финн и не собирался оставлять меня одну, и большая кровать ждала нас, как новобрачных. Я, наконец, избавилась от фараонских одеяний — Финн помог снять ожерелье и тунику, избавил от тяжёлых украшений, и, голую, к счастью, больше не Нефертити, погрузил в пену белых простыней. Можно было быть собой в обычной, почти гостиничной спальне.
— Красивая, — прошептал он, нависнув надо мной, сам прекрасный, как античный герой.
— И ты, — ответила я и потянулась к нему.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, ни о чём не беспокойся!
— Ладно…
— Иди ко мне.
Он целовал меня долго и трепетно. Чувствовать жар его атласной кожи, упругость мышц, приятную силу бёдер теперь ничего не мешало. Волшебство поцелуев, касаний. Его ладони наполнялись тяжестью моей груди, гладили живот, опускались ниже. Мои изучали его в ответ. Без запретов.
Финн был жаден, нежен, силён. Мы меняли позы и любили, пили друг друга. Я немного неуклюже, восхищая его своей неопытностью и боясь разочаровать, он уверенно и неутомимо. И лёгкий страх, временами просачивающийся вместе со сквозняком и странными мыслями о магических символах, Катрин и Эхнатоне, делал ощущения острее.
Но я хотела быть с этим мужчиной. Любить. И не думать о знаках, ведь иногда значимое ничего не значит.
⁂
Это было верное решение. Всё изменилось внутри и снаружи, жизнь снова заиграла красками, и я почувствовала себя живой. «Ты моя женщина», — повторял Финн многократно, закрепляя поцелуями. И я поверила.
С наступлением сумерек нам пришлось прерваться. «Будет премьера песни для своих» — сказал Финн и ушёл в душ. Я задержалась взглядом на тяжёлых браслетах и кольцах, лежащих на тумбочке у кровати. Надо было их отдать из рук в руки самой владелице, не дай Бог потерять! Но пока взяла один из них, покрутила и потянулась за телефоном. Отчего-то захотелось сравнить их с теми, что множились в интернете.