Уже четырнадцать часов я ничего не слышала от мамы, и это «ничего» пульсирует у меня во лбу, как эпическое похмелье. Я поднимаюсь с кровати. Эштон больше не лежит рядом со мной. Вчера вечером я заснула в его объятиях, но сейчас он ушел. Записка на подушке сообщает мне, что он на работе. В NBC. Должно быть, он встал, когда я еще спала. Я потираю лицо и хватаю записку, чтобы прочитать и остальную часть. Почерк Эштона аккуратный и выразительный. Он желает мне доброго утра. И говорит, чтобы я чувствовала себя как дома. Дома.
Я делаю глубокий вдох и сглатываю слезы, которые вызывают эти слова. Словно сами по себе мои мысли устремляются к маме и Бену. Возможно, она ждет, пока мы обе успокоимся? Или же не может простить мне тех слов, которые я в гневе бросила ей. Это предположение более вероятно.
Как в замедленной съемке, я беру телефон с тумбочки и просматриваю историю сообщений с мамой. Я набираю бесформенное извинение и снова стираю его. Слова кажутся пустыми и избитыми: «Я у Эштона. Все в порядке».
Ложь, которую я также стираю. Еще некоторое время я смотрю на экран, не зная, что стоит написать. Знаю только то, что я должна отправить маме сообщение. Мне нужен ответ, уверенность, что мы снова поладим. Как-нибудь. Когда-нибудь.
– Харпер, – слышится одновременно с негромким стуком голос Бекки, и в тот же миг она, как ураган, влетает в комнату Эштона. Бросается рядом со мной на кровать, как будто я восторженно попросила ее войти. – Здорово, что ты здесь, – она отправляет половину кекса в рот, жует, а потом говорит: – Я имею в виду, попробуй поговорить с Уиллом о девчачьих вещах или с Эштоном о чем-то, что не было заснято на пленку, – она смотрит на меня, словно только сейчас заметила, что я до сих пор ничего не сказала в ответ. – Все нормально?
Я киваю. Бекка действительно сумела развеять большую часть мрачных мыслей. Просто ворвавшись в центр их карусели. Я хорошо понимаю, почему Эштон так ее любит.
– Хорошо, – она садится и протягивает мне вторую половину кекса.
Я забираю у нее кусочек и откусываю слегка жидкую шоколадную середину.
– Это очень вкусно, да? Я подрабатываю в магазине кексов, – она закатывает глаза, словно она ненавидит свою работу, но ее ухмылка доказывает обратное. – Эти штуки действительно ужасно вкусные. За это стоит отдать должное шефу. На самом деле это единственная причина, по которой я все еще работаю на этих чуваков. Но я здесь не потому, что хочу рассказать о своей работе. Я хотела спросить, пойдем ли мы завтракать вместе?
– Звучит здорово, – отвечаю я. Хотя я не голодна, но мне нужно что-то съесть, и если кому-то удастся оживить мой аппетит, то это, вероятно, Бекка. – Я только быстро приму душ и оденусь.