– Ох, – Бекка указывает на дверь. – Тогда мне лучше исчезнуть. – Она усмехается и спрыгивает с края кровати. – У тебя есть десять минут. В «Борн ту дай» распродажа. Я хотела сначала заехать к ним. У них очень милые топы. Черные и волшебные темные.
Бекка, наверное, единственная, кто объединит черное, милое и волшебное в одном предложении. Многое ассоциируется с ее стилем. Но милое не относится к этому.
– Я потороплюсь, – я беру телефон и замечаю, как Бекка проскальзывает за дверь. Как только остаюсь одна, набираю короткое сообщение: «Я у Эштона. Мне жаль».
До того, как я снова передумаю, я нажимаю кнопку «отправить» и кидаю телефон в сумку, в которой лежат вещи для университета, ноутбук и принадлежности для рисования. Я не хочу думать о том, почему мама игнорирует мое сообщение, и, если она ответит, мне нужно спокойствие и все мужество, чтобы прочитать ответ. Я ни в коем случае не хочу втискивать это испытание между покупками и завтраком. Из кучи одежды я вытаскиваю из рюкзака чистое белье, джинсы и бледно-розовую рубашку. С этим я исчезаю в ванной комнате, в которую можно попасть из комнаты Эштона, общей комнаты и комнаты Бекки. Я запираю все три двери, быстро принимаю душ, чищу зубы щеткой, которая еще с моей первой ночи стоит здесь в пустом стакане. Эштон наклеил на него стикер с моим именем и смайликом. Его забота вызывает у меня улыбку, но потом я понимаю, что Бекка ждет, и спешу проскользнуть в свою одежду. Я завязываю мокрые волосы в неаккуратный хвост. На мою шею падают прохладные капли – небольшое спасение от жары, которая поджидает нас с Беккой снаружи. Воздух над асфальтом мерцает, когда мы пробираемся к центру города. Но он не проникает в торговый центр. У меня такое чувство, что Бекка тащит меня через все магазины, ассортимент которых на восемьдесят процентов состоит из черной одежды. В качестве награды она кормит меня неповторимо хорошим бутербродом в своей любимой закусочной. И я, в самом деле, так голодна, что полностью съедаю его. Или срабатывает отвлекающий маневр Бекки. Потому что даже я понимаю, что она никогда не будет таким упорным шопоголиком, каким сейчас хочет показаться. Возможно, Эштон попросил ее позаботиться обо мне, пока он занят.
– Эштону не нужно было просить меня провести с тобой время, – говорит она, как и всегда обезоруживающе честно, и обнимает меня. Она отстраняется и усмехается. – Мне было очень весело.
Мне тоже. Мне так хорошо, как только может быть в сложившихся обстоятельствах. Я киваю.
– Мне тоже было весело.
– Эш сказал, что ты останешься с нами?