Через несколько секунд мы успокаиваемся, и в перерывах между смешными фразами я хватаю воздух ртом и замечаю, как близко мы находимся друг к другу. Руки Эштона все еще касаются меня. Его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего. Пульс и дыхание учащаются, когда покалывание проносится по моим венам.
Эштон тоже ловит ртом воздух. Но я не могу понять, виноват ли в этом приступ смеха или поцелуй, который многообещающе парит между нами. Свет проектора согревает наши лица и рисует истории на нашей коже, когда наши губы почти касаются друг друга. Руки Эштона скользят вверх по моей шее, пока он не обхватывает мое лицо ладонями. На мгновение сердцебиение определяет ритм комнаты. Наш ритм. Я хочу, чтобы он поцеловал меня. Больше, чем когда-либо хотела чего-то. Каким бы опасным ни было это желание.
Тормоз. Бекка сказала мне нажать на тормоз, если я не хочу облажаться с Харпер. И я делаю это. На ста восьмидесяти километрах в час я резко торможу. Такое ощущение, что я врезаюсь в чертову опору моста.
Губы Харпер приоткрыты. Ее глаза закрыты. А ее аромат почти сводит меня с ума. Она думает об этом поцелуе. Как и я.
Так почему, черт возьми, я убираю руку от ее мягкой, теплой кожи и отстраняюсь? Отстраняюсь. Сдавленно рычу и провожу рукой по губам. Как будто это единственный способ удержаться от поцелуя.
Это правильное решение. По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом, даже если желание, бушующее в моих венах, заставляет чувствовать себя полным идиотом.
Харпер открывает глаза. Она раздражена. Это хорошо. По крайней мере, я надеюсь на это. Она сама сказала, что считает меня парнем, который ничего не воспринимает всерьез и который ищет удовольствия. Я покажу ей полную противоположность.
Она садится прямо и теребит свою бледно-розовую майку. Крайне неуверенный жест, который я обрываю, взяв ее руку в свою. Я переплетаю наши пальцы и нежно поглаживаю ее руку большим пальцем. Прикосновение искрится, хотя оно невыносимо целомудренно и, надеюсь, показывает ей, что мое отступление не было таковым. Я улыбаюсь Харпер, а затем смотрю на экран. Это безопаснее, чем смотреть на ее губы, на ее глаза карамельного цвета, на ее лицо, обрамленное идеально растрепанными, медово-русыми прядями волос, выбившимися из пучка. И красота далеко не самое очаровательное в Харпер. Я тихо смеюсь. Над собой и этими сентиментальными мыслями. Я никогда не сидел в кино, держась за руки. Если бы Уилл сейчас увидел меня, он бы предположил, что я проспорил. Возможно, я проиграл намного больше. И это до смерти пугает меня.