Что же произошло? Несколько недель спустя, когда известная драма в Гран Опера вызвала вмешательство судебных властей, судебный следователь Мифруа, допрашивая виконта де Шаньи, коснулся, между прочим, событий вышеупомянутой ночи.
И вот что им было записано:
Вопрос. — Мадемуазель Даэ не видела, как вы спустились по дереву из своей комнаты?
Ответ. — Нет, милостивый государь, тысячу раз нет. Между тем я следовал за ней по пятам, даже не стараясь ступать беззвучно. Наоборот, у меня было одно желание, чтобы она обернулась и заметила меня. Я не мог не сознать, что мое поведение некорректно и быть в роли шпиона недостойно моего имени. Но она, казалось, меня не замечала. Она прошла до конца набережной, потом вдруг повернула назад, и в то время, как на церковных часах пробило три четверти двенадцатого, стремительно направилась к кладбищу.
Вопрос. — Кладбищенские ворота были открыты?
Ответ. — Да, но это необычайное обстоятельство, по-видимому, нисколько не удивило мадемуазель Даэ.
Вопрос. — На кладбище, никого не было?
Ответ. — Я, по крайней мере, никого не заметил. Между тем ночь была лунная и благодаря выпавшему снегу, было совсем светло.
Вопрос. — Может быть, кто-то прятался за могилами?
Ответ. — Нет. Все могилы были настолько низки и занесены снегом, что от них были видны только одни кресты. Кроме нас никого не было. Церковь стояла залитая каким-то особенным, прозрачным лунным светом.
Вопрос. — Вы вообще суеверны?
Ответ. — Нет, я просто человек верующий.
Вопрос. — Как вы были тогда настроены?
Ответ. — Я был совершенно спокоен и отдавал себе отчет в том, что происходит. Сначала, конечно, ночная прогулка мадемуазель Даэ меня несколько смутила, но видя, что она пошла на кладбище, я подумал, что мадмуазель хотела еще раз побывать на могиле отца, и успокоился. Меня только удивляло, что она не слышит моих шагов, так как снег хрустел у меня под ногами. Думая, что она погружена в воспоминания об умершем, я не хотел ей мешать, и остановился в нескольких шагах от нее. Она опустилась на колени и стала молиться. В эту минуту пробило полночь.
Когда часы ударили двенадцатый раз, Кристина подняла голову, устремила глаза к небу и с протянутыми вперед руками так и замерла в непонятном для меня экстазе. Но не успел я задать себе вопрос: что с ней? как я в свою очередь насторожился и растерянно оглянулся по сторонам: кто-то невидимый играл на скрипке. Но как играл! Что? Это было то самое «Воскресение Лазаря», которое нам в детстве играл отец Кристины, но никогда, ни раньше, ни после этого, я не слышал такой игры. Казалось, это играл не человек; такие чарующие небесные звуки недоступны земле. Так мог играть только «Ангел музыки», о котором говорила мне Кристина. Зачарованный этой дивной, волшебной мелодией, я потерял всякое представление о действительности и ждал, что вот-вот отпадет могильный камень и передо мной встанет Даэ.