У Алекова была собака, шотландская колли, и вечерами он читал ей сказки. Были плотно зашторены окна и печально склонена лампа, и тонкая струя дыма над забытой сигаретой распадалась и таяла в зеленом тинном свете. Альма опускала голову на скрещенные лапы и поводила ушами, улавливая ладовое течение его голоса, многообразные шорохи дома и ту таинственную жизнь, что совершалась в ее теле.
С тех пор как в присутствии профессиональных наблюдателей произошло интенсивное грехопадение Альмы с элитным кобелем, лауреатом и призером, зашторенная жизнь Алекова приобрела непривычное общественное значение. Никогда прежде не занимавший воображения современников, Алеков был захвачен вихрем разыгравшихся вокруг него интриг. Причиной их послужил раскол, назревавший в Клубе служебного собаководства, где была зарегистрирована Альма.
Группа владельцев собак, возглавляемая владелицей элитного кобеля, требовала отмены испытания овчарок на злобность и прекращения натаскивания на человека его лучшего друга. Алеков вежливо соглашался. Но тут же звонил военизированный бас, сманивавший Алекова разговорами о больших золотых медалях, ожидающих его суку. От Алекова требовали занять позицию. Без позиции было Алекову сиротливо, но и занять её он не решался.
С приближением родов Альмы популярность Алекова возрастала и теперь, услышав телефонный звонок, Грибов ставил кружку пива против сухаря Китаева, ставившего на секретаршу Лидочку и выигрывал от двух до пяти кружек в день. Сухарь Китаев отдавал мелочью.
И даже Лидочка посетила с ним оперу. Появились и сотрудники, свободно бегавшие по коридорам и приносившие Алекову на подпись небывалые бумаги в защиту таких-то от преследований таких-то. Алеков изумлённо подписывал, вызывая бурное одобрение бегающих сотрудников.
Звонила элитная дама с напористыми интонациями: «Никакой военизации и культа! Взгляните за окно, их время минуло!»
Алеков уныло взглянул в сумеречное окно на площадь Маяковского, над которой уже засветился неоновый лозунг, сообщавший: «Нынешнее поколение советских людей будет …ить при коммунизме!»
— Жить, — доверчиво прочла Лидочка.
— Пить, — возразил Грибов.
— Возможны варианты, — сухо сказал Китаев.
Алеков хотел добавить что-то свое, но тут снова зазвонил телефон.
— Без вязок оставлю! — обрушился на него из телефонной трубки отставной бас начальника Клуба. — На бобы со своей сукой сядете! Щенков отдать в порядке очереди! Ишь, веяния развели! Мы, вот, покажем веяния! Собака не игрушка, а животное для исполнения! Ясно? Приступайте!