Пэт ждал у двери, пока я искал свою шляпу.
— Мне придется наверстывать служебные дела в конторе. И еще я хочу выяснить, задержаны ли приятели Рейни. Оба исчезли с молниеносной быстротой.
— А что они делали на арене?
— Продавали свою долю в деле человеку, который подписывает документы как Роберт Говард Уильямс.
— Динки… Клайд! Черт возьми!
— Да уж… Он купил это за бесценок. Эд Купер в вечернем выпуске «Глоба» написал об этом в своей спортивной колонке.
— Черт подери, — сказал я, — ведь это связывает Рейни с Клайдом!
Пэт пожал плечами:
— Кто это может доказать? Рейни мертв, его партнеры в бегах. Клайд владеет не одной ареной. Похоже, он очень интересуется спортивными сооружениями.
Мы уже открыли дверь, когда я вспомнил, зачем приходил. Пэт подождал в холле, а я вернулся в спальню и выдвинул ящик шкафа. Люгер был там, бережно завернутый в промасленную ветошь. Я повернул обойму, дослал пулю в ствол и снял пистолет с предохранителя.
Положив люгер в несколько просторную для него кобуру, я почувствовал себя значительно лучше.
Опять снег, проклятый снег! Он заставил меня ползти, но не смог остановить. Он по-прежнему лениво сыпал сверху — так густо, что через пятьдесят футов впереди ничего не было видно. Движение транспорта было плотным, но вялым. Люди оставляли на обочине свои автомобили и пересаживались на подземку. Мне наконец удалось вырваться из пробки, и я еще застал в своей конторе Велду.
Она была в пальто и шляпе и запирала дверь, когда я вышел из лифта. Мне не пришлось уговаривать ее вернуться.
Когда она бросила свое пальто поверх моего, я посмотрел на нее — она была прелестна. Я спросил:
— Куда собираешься?
Она достала из ящика бутылку и налила мне чего-то крепкого. Вкус был замечательный.
— Позвонил Клайд, хотел знать, не случится ли обещанное «позже» сегодня.
— Что ты ответила?
— Сказала, что может быть.
— И где?
— У него дома.
— Он действительно так увлечен, что ради тебя оставляет на вечер свой бизнес?
Велда быстро взглянула на меня и отвела глаза. Я потянулся за бутылкой.
— Ты же сам просил меня это сделать, — ответила она.
Я почувствовал себя последним подлецом. Ей достаточно было просто посмотреть на меня, чтобы я почувствовал, что выползаю на свет божий из какой-то клоаки.
— Прости, это ревность говорит во мне. Я всегда смотрел на тебя, как на своего рода личную собственность, а теперь, когда тебя уводит денежный мешок, распустил сопли.
Ее улыбка осветила комнату. Она подошла ко мне.
— Будь таким почаще, Майк.
— Я всегда такой. Расскажи, чем вы с Клайдом занимались.
— Я играла роль легкой в общении, но недоступной особы. Иногда утонченность в сочетании с добродетелью вознаграждаются. Он намекает, что он может меня содержать, в перспективе возможен брак, если я не буду этого добиваться.