— Почему?
— Что? — мгновенно отозвался Мачико.
— Ты старательно подготовил мое назначение первой женщиной-офицером Доннела. Я могу понять: ты хотел, чтобы я проложила дорогу к чину для твоей жены и дочерей, но зачем делать это в такое время, не дожидаясь весны? Ты должен понимать, что мое утверждение в роли офицера станет лишь первой битвой в долгой войне. Члены подразделений, противостоящие выбору женщин-офицеров, воспользуются любым шансом, чтобы раздуть проблему и отказаться выполнять мои приказы, начнется серьезный спор, могу ли я пользоваться луком и возглавлять охотничьи группы.
Мачико улыбнулся.
— Ты гораздо умнее своего отца.
— Спасибо, — пробормотал Доннел.
Мачико проигнорировал его, не отрывая от меня глаз.
— Я годами внимательно наблюдал за тобой, Блейз. Я думал, ты станешь хорошим офицером, потому что умна, преданна и внимательна, но я не знал, есть ли у тебя дополнительные качества, необходимые будущему лидеру альянса.
Он помолчал.
— Произошедшее на крыше было потрясающе. Жюльен взбесился, Лютер стоял в полной нерешительности, а Аарон ждал, что руководство возьмет на себя кто-то другой. Именно ты, Блейз, приняла командование и нашла самые нужные слова. «Я не позволю покрыть нас стыдом, убив военнопленных».
Он покачал головой.
— Мне не стоило удивляться. Доннел годами боролся при помощи своих песен, пока не основал Сопротивление Земли, а затем начал сражаться с оружием в руках. Вполне логично, что и его дочь умеет разить словами.
Он пожал плечами.
— Тот момент на крыше убедил меня, что ты станешь гораздо лучшим лидером, чем Жюльен, Лютер или Аарон, но ты права — сейчас плохое время для споров о назначении женщин офицерами. Я бы не стал рисковать, не будь здесь замешан еще один фактор. Ты нужна нам на офицерском посту немедленно, Блейз, потому что ты была в Лондоне во время пожара.
Его слова меня напугали.
— Лондон сгорел шесть лет назад. Какое это имеет значение сейчас?
— Лондон был оставлен в две тысячи триста восемьдесят втором году, — ответил Мачико. — Девятнадцать лет спустя по нему пронесся пожар. Нью-Йорк опустел в две тысячи триста восемьдесят девятом. Огненный шторм накроет его ближайшим летом.
Теперь я пребывала на грани паники.
— О чем ты говоришь?
— Мачико неразумно тревожился из-за количества пожаров прошлым летом, — сказал Доннел. — Я все время говорил ему, что усиление пожаров в такую жаркую сухую погоду естественно, но он не слушал.
— Те возгорания произошли не просто из-за жаркого лета, — возразил Мачико. — Я говорил с людьми, прибывшими из Лондона. Количество мелких пожаров росло в течение нескольких лет, а летом две тысячи четырехсотого они высыпали повсюду. Зимой все затихло, но летом две тысячи четыреста первого возник настоящий огненный шторм. Здесь вырисовывается та же картина.