Тэд вздохнул.
— Конечно, они бегали за мной из-за моего имени и удачливости, а не из-за личных качеств. Ненавижу эту неискренность, но дедушка настаивает, чтобы я посещал подобные вечеринки. Из-за того, что случилось с отцом, он хочет, чтобы я как можно скорее женился и обзавелся детьми.
Я выскользнула из кофты с длинными рукавами и осталась в майке в мелкую полоску.
— Ладно, в том, что меня поймали на краже самолета, есть и хорошая сторона, — более оживленным тоном проговорил Тэд. — Даже если вернусь на Адонис, а не отправлюсь на Зевс, я попаду в немилость. Больше никаких вечеринок. Никакого притворства. Не надо проявлять вежливость к бесконечным одинаковым девушкам, украшенным, по последней моде, блестящими крыльями. Все они задают одни и те же скучные вопросы. Все вежливы со мной до подобострастия. Это одна из причин, по которым меня влечет к тебе. Ты сильно отличаешься.
— Я точно не страдаю от вежливости, — согласилась я.
Тэд рассмеялся.
— Нет, ты реагировала на меня совершенно искренне. Я не произвел на тебя впечатление, и ты это показала. Вначале это ранило мою гордость, но потом я понял, что впервые в жизни честно общаюсь с девушкой.
Я легла на спальный мешок.
— А с Феникс ты не общался честно? Она тоже не носит блестящие крылья.
— Феникс — старательный научный ассистент, а не девушка с аристократической вечеринки, но на Адонисе она, как и все, была со мной до ужаса вежлива. И начала говорить мне, что в действительности думает, лишь когда мы попали в Нью-Йорк.
Тэд опустился на колени рядом со мной.
— Сейчас я устанавливаю контакт с врачом. Как я и говорил, покажу ей то, что вижу, по настенному телику. Она услышит наши голоса, а я услышу сказанное ей и передам тебе. Поняла?
— Думаю, да. Это означает, что теперь мы должны быть осторожны в словах.
— Правильно. Я сообщу тебе, когда разорву контакт и мы сможем снова говорить свободно.
Последовала короткая пауза.
— Сейчас я общаюсь с доктором, — сказал Тэд. — Я должен обследовать кости твоей руки и обнаружить рану. Скажи мне, если будет больно, насколько и где именно.
Я ощутила желание оглядеть комнату, словно врач скрывалась в углу и наблюдала за нами.
— Болит уже везде. Стреляющая боль поднимается и спускается по руке и плечу.
— Тогда скажи мне, когда боль изменится. — Одной ладонью он крепко держал мою руку, а другой провел вверх и вниз по ней. — Что-нибудь есть?
— Нет, та же боль, что и раньше.
— Теперь я буду сжимать твою руку в разных местах, — сказал Тэд.
Он сжал мое запястье, сперва легко, потом крепче, повторил это движение полдюжины раз, поднимаясь вверх по руке, затем вновь опустился.