– Я же говорил, что это простое желание, – отступив от меня, Эрик пожимает плечами, будто не замечая того состояния, в котором я все еще нахожусь. – Так что на будущее я придумаю что-то сложнее.
Он выходит из комнаты.
Не оглянувшись, не сказав больше ни слова.
Равнодушный, холодный, как будто не его дыхание обжигало мои губы. И как будто он не крал мои стоны.
Не думать… я просто стараюсь не думать о том, что случилось… у него ведь получается, чем я хуже? У меня тоже получится!
Это пустяк.
Ничего не значит, и вообще…
Я влетела в свою комнату, как ошпаренная.
Рухнула на кровать и накрылась с головой.
Хотелось спрятаться, исчезнуть, рассыпаться песчинками. Я бы выбрала любой вариант, лишь бы перестать думать о том, что случилось.
Это не я.
Это будто была не я, не я извивалась от его пальцев, не я насаживалась на ладонь, царапала его плечи и просила «еще»…
Но память безжалостна. Она раз сто прокрутила мне все, что происходило, напомнила о деталях, которые тогда ускользнули. И заставила вновь ощутить отголоски желания, которое, казалось, остыло.
Мне понравилось…
И я кончила.
Впервые кончила от пальцев мужчины.
Не знаю, сколько я пролежала так – без движения, без мыслей, прислушиваясь к тому странному, что творилось сейчас с моим телом.
Из этого состояния меня вывел звук сообщения на телефоне.
«Ты ведь зайдешь пожелать мне спокойной ночи? И да, это мое желание».
Быстрым шагом я вошел в комнату и прямой наводкой отправился в душ.
Нет, я вовсе не хотел смыть с себя пыль и грязь этого дня. Цель у меня была другая – немного геля для душа, положить руку на член и двигать ею до тех пор, пока мощным взрывом не придёт облегчение.
Стоило мне прикрыть глаза, как передо мной вставала картина: Шерон, прижатая к стенке, и моя рука у неё в трусиках. И её взгляд – удивлённый, ошарашенный и… голодный.
Она впивается ногтями мне в спину, часто дышит, и, хоть старается себя сдерживать – но всё-таки жадно подаётся навстречу моей ласке. Грёбаный свет!
Мой первый трах был в четырнадцать, в летнем лагере с вожатой, и с тех пор мне казалось, что я попробовал и испытал уже всё. Смазливая внешность и папины деньги открывали мне дорогу в любую постель. У меня даже был тройничок с двумя близняшками, которые вылизали мне такие места, о существовании которых я тогда не догадывался.
Но только самым крышесносным, что со мной случилось за всю мою жизнь, было то, что произошло сейчас в уголке отцовского дома, и я даже не доставал член из штанов!
Шерон. Чёртова Шерон – она не лгала и не притворялась – она действительно была такой: хорошая, правильная, чистая девочка. Только под этой правильностью скрывается настоящий вулкан, огонь. И я вдруг понимаю, что я этого хочу. Не заставить, не принудить – а вытащить наружу всю эту жару и чувственность, получить её в единоличное пользование.