– Эрик… – мой испуганный шепот.
– Не бойся, – жесткий короткий ответ. – Ну же, Шерон, кончай!
Это не просьба. И это отнюдь не желание, которое я должна исполнять. Но мое тело реагирует так, будто только и ожидало такого приказа.
Закрываю глаза, но все равно чуть не слепну от яркой вспышки. Прячусь, ускользаю от жарких волн, которые продолжают таранить меня, и все равно разбиваюсь…
Со стоном.
С мужским именем на губах.
Под лаской языка, который пытается меня успокоить, слизывая мое удовольствие.
И под поцелуями, которые поднимаются по моему бедру к животу, подбираются к шее, а потом оставляют след возле моих приоткрытых губ, которыми я хватаю воздух.
Щелчок наручников, мои руки обессиленно падают вниз.
Не целует…
Он так и не целует меня…
Эта мысль – последнее, что я помню, прежде чем закрываю глаза.
Всего на секунду.
Еще одна секунда с ним, и я уйду… В свою комнату… Пока нас никто не застал. Одна секунда…
Впрочем, все сложилось совсем не так, как я рассчитывала.
Я открываю глаза и с ужасом вижу рядом красивый профиль Эрика и его тёмные волосы, разметавшиеся по подушке.
И первая мысль: а ему не мешало бы явиться к своему стилисту, волосы отросли. Вторая, что ни к какому стилисту ему не надо, потому что кажется ему идёт абсолютно всё, в том числе лёгкая лохматость. И только третья: боже, за окном уже светло! Я проспала тут всю ночь!
Я подскакиваю, смотрю на часы.
Пять пятнадцать утра. Скоро проснётся Стив и мама, явится прислуга.
Если меня застанут здесь – как я это объясню?
Я выползаю из-под одеяла и обнаруживаю, что из одежды на мне только пижамная маечка. Откапываю в складках одеяла трусики и штаны и со скоростью света натягиваю на себя, и только теперь вижу, что Эрик заворочался, проснулся, сонно протёр глаза.
– Милая, – усмехнулся он. – Ты знаешь, что засыпать сразу после секса – это моветон? Где тебя такому учили? Чувствую себя использованным. Ни тебе спасибо, ни поцелуя в щёчку.
Шутит он, издевается. А мне вот совсем не смешно.
– Пять утра, – говорю сбивчиво, – надо как-то выбираться. А если меня кто-то встретит?
Впрочем, этого я боюсь чуть меньше. Самое ужасное – если маме пришло в голову среди ночи зайти ко мне в комнату. А там – неразобранная кровать.
Тяжело вздохнув, Эрик соизволил встать.
Мой взгляд невольно скользнул по его обнаженному торсу, задержался на резинке его штанов и поднялся к глазам, которые с понимающей усмешкой за мной наблюдали.
Но ничего комментировать он почему-то не стал. Открыл книжный шкаф и сунул мне в руки несколько увесистых томов.
– Философы девятнадцатого века. Если кого-то встретишь, скажешь, что ты, как последняя сволочь, разбудила меня ни свет ни заря, чтобы забрать учебники, которые тебе очень нужны.