Также гр. Тетерникова М. П. имеет открытый банковский счет на предъявителя в Buterfieldg Bank, острова Кайман, Джорджтаун. Размер и периодичность вкладов выясняется.
Исполнитель: Фролов П. Е. тел. доб. 114»
— Вот спасибочко, Сергей Владимирович, вот уважили, — подскочила я со стула и хотела уже выскочить вон из кабинета, но вопрос генерала догнал меня уже в дверях.
— Ты куда это собралась?
— Тетерникову колоть! — выпалила я и тут же прикусила язык.
— Подожди. Во-первых, с Днем милиции тебя, — улыбнулся Тарасов и протянул мне красную коробочку перевязанную алой ленточкой, — подожди не торопись, присядь.
— Спасибо, — проговорила я и присела на краешек стула. Переход генерала на «ты» теперь уже точно не сулил мне вкусняшек.
— Во-вторых, когда ты уже отвыкнешь от этого своего ментовского сленга? Твой отец был бы жив со стыда бы за дочурку сгорел. Следи за своей речью. Такая красивая девушка и «колоть», ну куда это годиться? И в-третьих, что предъявлять думаешь? — хитро прищурился генерал.
Отвечать я не спешила. Взяла на минуту тайм-аут и сделала вид, что задумалась. Сама знала, что на одном счете на Каймановых островах далеко не уедешь. Да и российский счет с любыми суммами никому сейчас иметь не запрещается. Если, конечно нет проблем с налоговой. Жидковатая позиция следствия то есть моя, мне уже совсем не нравилась. К тому же генерал сидел и смотрел на меня пристально, как председатель экзаменационной комиссии.
— Ладно, — смилостивился генерал, — не буду тебя томить, достал из папки еще лист и протянул мне.
«Комитет государственной безопасности СССР
18 мая 1986 года
Ориентировка: за пособничество немецко-фашистским оккупантам в лагере Берген — Бельзен органами КГБ СССР разыскивается:
Рассказова Мария Дмитриевна, 1918 года рождения, по матери Луц.
Рассказова М. Н. дала добровольное согласие на сотрудничество с немецкими захватчиками. Последний раз ее видели концентрационном лагере Берген-Бельзен, неподалеку от города Целле. Освобождена британскими войсками в середине апреля 1945 года…»
Я посмотрела на генерала с благодарностью, он усмехнулся и произнес:
— А теперь — вишенка на торте, — с этими словами он положил на стол и подтолкнул мне 2 фотографии. Они проскользили по поверхности стола и упали мне на колени. Я подняла фото. На меня с мутной черно — белой фотографии смотрела молодая Тетерников Маргарита Петровна. А на второй — в полосатой робе в анфас и профиль была изображена незнакомая мне девушка с безразличным взглядом потухших глаз на миловидном, но худом изможденном лице.