— Вернемся к архиву. Значит вы утверждаете, что архив, равно как и элементы скифского щита Тетерников забрал с собой в экспедицию на Алтай?
— Совершено верно. Видимо там черти и прибрали обратно эту проклятую железяку.
— Но на месте гибели вашего мужа и дочери рукопись и части щита найдены не были. Как вы можете прокомментировать это?
— А никак. — Пожала плечами Тетерникова. — Где нибудь лежит и гниет по — тихоньку. А может и ваши прибрали. Тетерников говорил, что щит этот прямая дорога к вечной жизни и богатству. Вот он и пожил… — горько улыбнулась Маргарита Петровна.
— Давайте поговорим о вашей немецкой эпопее, — как можно беззаботнее спросила я и сразу заметила, как тень пробежала по лицу женщины.
— Немцы погрузили вас в вагон и отправили в Германию. Что было дальше?
— На станции Знобь нас отсортировали, загнали в вагоны для скота и отправили в Брест-Литовск. По дороге из еды выдавали полбуханки хлеба на пять человек. Там провели дезинфекцию и отправили дальше. В декабре выгрузили в Берлине. Построили и повели. Трудовой лагерь находился в районе Баумшуленвег. Жили в бараках по 24 человека. Кормили нас брюквой, шпинатом и картошкой. на ногах мы носили деревянные колодки, а на рукаве голубую повязку с надписью «OST»…
— Маргарита Петровна, старайтесь не отвлекаться на второстепенные детали.
— Хорошо, тогда спрашивайте вы.
— За какие провинности вы оказались в концентрационном лагере?
— Начиная с 44-го года нас гоняли на разбор завалов после бомбежек. И однажды в руинах мы нашли целую пачку продуктовых карточек. Но мы не знали тогда, что они погашены и пошли с ними в магазин. Там все вскрылось и хозяин магазина вызвал полицию. Нас отвезли в участок. А оттуда в концлагерь Берген-Бельзен в пригороде Целле. Там меня и нашел герр Baiberfell. Бобер — так его звали все наши. Сдался в плен и работал на немцев. Но не для проформы, а по-настоящему, не за страх, как говорится, а за совесть. Я сразу узнала его. Это был водитель начальника 7-го управления ГУЛАГ. Он приезжал к нам с проверкой в Мыюту. Урбонас тогда отдал меня и еще одну девушку им на ночь. Порезвились они тогда хорошо, а я полгода в синяках ходила. Меня они отделали так, что даже Урбонас меня месяц не трогал.
— А в концлагере его боялись, как огня и если он забирал кого — то из барака для беседы, то этот человек никогда не возвращался. Иуда не жалел ни женщин, ни детей.
— Описать его сможете? — спросила я.
— Отвратительный тип. Высокий под метр девяносто, на вид лет тридцать, лицо широкое тяготеет к квадратной форме, тяжелая нижняя челюсть. Взгляд недобрый оценивающий. Особых примет я не заметила. Ходил всегда в гражданской одежде. Имя — Валерий. Но это не точно. Да вы и сами можете все узнать в архиве. Водитель, сержант, возил начальника 7 отделения ГУЛАГ.