По-хорошему, к зверюге теперь стоило вернуться утром, когда тот уже окончательно околеет. Прийти из лагеря всей гурьбой, взвалить животину на носилки и отдать под ножи мацентийских ученых. Парни Зерваса наверняка уссутся от такого счастья. Сейчас лезть к умирающей твари было попросту опасно. Судя по размеру челюсти, она запросто могла отхватить от Лавра хороший кусок. Но оставлять животину мучиться было жалко. Лавр тяжело вздохнул.
– Прав ты был, батя, жил дураком и помру дураком. – Мужчина сделал несколько осторожных шагов к животному так, чтобы выйти к открытому участку шеи. После каждого шага Лавр был готов отпрыгнуть назад, но животное уже не обращало на него никакого внимания. Дыхание, все более редкое и прерывистое, отнимало теперь все его силы.
Подойдя почти вплотную, Лавр ударил. Толстая шкура напрочь скрывала от взгляда мужчины вены и артерии, поэтому бил он под основание черепа, вложив в удар весь свой вес и практически рухнув на рукоять ножа. Зверь напружинился, затрясся мелкой предсмертной дрожью и затих.
Попытавшись встать с поверженного животного, Лавр чуть не порвал куртку о тот самый деревянный обломок, что торчал из нижней трети туши. Теперь, когда мертвый зверь больше не представлял угрозы, Лавр смог разглядеть обломок повнимательнее. Осторожно просунув в рану по-прежнему остававшийся в его руке нож, он попытался расширить отверстие, чтобы извлечь обломок. Сделать это ему удалось довольно быстро. Как следует уперевшись ногой в тушу и крякнув от усилия, Лавр стал счастливым обладателем обломка древка, оканчивавшегося плоским длинным наконечником.
– Вот тебе и ветка, – хмыкнул Лавр, вертя в руке наконечник. Легкий, острый желтовато-коричневого цвета, он, скорее всего, был сделан из кости. Возможно, даже из кости сородичей мертвого бедолаги.
– Вдвойне первооткрыватель, ты глядь, – улыбнулся мужчина, – хоть в академию поступай.
Отпоров ножом обмотку из травы, соединявшую наконечник с древком, Лавр аккуратно положил находку в карман куртки, с трудом застегнув на клапан встопорщившийся карман. Затем мужчина вытер нож о траву и уже собирался убрать оружие в ножны, как его осенило.
Судя по размеру наконечника и толщине деревянного обломка, рана в теле животного была нанесена копьём. При этом копьё явно повредило зверю лёгкое, а с такой раной далеко не убежишь. То есть…
То есть напавшие на зверя охотники находятся где-то поблизости.
Спина Лавра моментально взмокла. Даже в его условно цивилизованной деревне в Хладоморье[5], на севере Центральной Склавии, профессиональные охотники всегда считались народом нелюдимым и опасным. С ними предпочитали не связываться. Здесь же, судя по примитивному орудию, охотились и вовсе дикари – аборигены, если вспомнить умное слово из корабельных книжек. А как аборигены отнесутся к чужаку на своей территории, Лавр очень хорошо представлял. Плохо они отнесутся.