— Это правда?
Вместо ответа, раненая тяжело вздохнула.
— Боже, куда катится мир, — вздохнул доктор Крюшо, доставая йод. — Ну-с, моя дорогая, а теперь займемся вашими прелестными пальчиками.
— Может не надо? — жалобно пропищала Даша.
— Надо, обязательно надо, могла попасть инфекция.
Все время, пока Даша вскрикивала и повизгивала, немки кокетничали с полковником, а тот злорадно улыбался.
— Бедная моя, тебе больно? Хочешь, я подую?
— Дунь себе знаешь куда...
— Бедненькая...
Закончив экзекуцию, доктор удовлетворенно осмотрел результаты своей работы.
— Ну вот и отлично. В целом вы в порядке, но я бы рекомендовал вам пару дней полежать. И, пожалуйста, принимайте микстуру.
— Что за глупости! Вы каждый раз ей рекомендуете лежать, — заметила Мюльке. — Мадемуазель приехала веселиться, а вы ее все пытаетесь в постель загнать.
— Ну, допустим, в постели тоже можно весело проводить время, — он подмигнул полковнику, — хотя злоупотреблять тоже не стоит.
— Бросьте! — немка погрозила ему пальцем. — Этим они пусть у себя в Кремле занимаются, а у нас еще к празднику ничего не готово. Даша, вы собираетесь сегодня репетировать или нет?
— Вы издеваетесь? Вы же видите — я умираю.
— Но ведь еще не умерли? Значит, все в порядке. Давайте, давайте, поднимайтесь.
И, скорее всего, им удалось бы вытащить раненую из кровати, но дверь в очередной раз распахнулась, и все притихли. На пороге стоял инспектор Буже.
— Так, — нехорошим голосом произнес усач. — Попрошу всех посторонних удалиться. Нам с мадемуазель Быстровой надо серьезно поговорить.
— Правда? — жалобно пискнула Даша.
— Правда, мадемуазель. Скажите, вы хотите воспользоваться помощью адвоката?
— Мадемуазель не нуждается ни в чьей помощи, — вместо нее ответил полковник. — Ей необходим просто покой. Она как раз собиралась отдыхать. — С этими словами он почти силком затолкнул ее в кровать, невзирая на верхнюю одежду.
— Мне отдых тоже бы не помешал, — инспектор даже бровью не повел. — Но поскольку совершено второе убийство за три дня...
— Почему второе? — Полетаев сел на кровать рядом с раненой. — Это могли быть несчастные случаи.
— Или самоубийства, — поддержала его Даша, которой тошно было даже думать, что ее сейчас могут арестовать.
— Да, я помню ваши предположения, — ощерился полицейский. — Но вы же не станете утверждать, что пастор тоже покончил с собой?
— Почему бы и нет? — пробормотала Даша.
— Потому что он был верующим, мадемуазель. Священники не кончают жизнь самоубийством. Вам следовало бы об этом знать, прежде чем...
— Прежде чем что? — вежливо поинтересовался полковник.