Подобные взгляды излагали и другие философы стоической школы, называя смерть пугалом, которого боятся дети, ошибаясь в своем страхе – в пугале нет ничего ужасного. С другой стороны, данное высказывание можно рассматривать как некое утешение умирающему человеку, как «мантру», с помощью которой преодолевается страх смерти, возможно – страх неожиданной, несвоевременной смерти, прерывающей дела и поступки, которые задуманы и считаются человеком важными.
Как и какою частью своего существа соприкасается человек с богом и что делается с этой частью по ее отделении?
Вечный вопрос, которым задаются все философские направления, все религии – вопрос души, вопрос бессмертия, вопрос смысла существования как человека отдельно, так и человечества в целом, а также всего сущего.
Нет ничего более жалкого, нежели человек, измеряющий все вдоль и поперек, пытающийся, как говорит поэт, «мерить просторы земли, спускаясь под землю», разгадать тайну душ окружающих его людей, но не сознающий, что для него вполне достаточно общения только со своим внутренним гением и честного служения ему. Последнее же заключается в том, чтобы оберечь его от страстей, безрассудства и недовольства делами богов и людей. Дела богов почтенны своим совершенством, дела людей любезны нам в силу родства с ними. Но иногда последние возбуждают некоторого рода жалость: когда в них проявляется неведение добра и зла – уродство не меньшее, нежели неспособность различать белое и черное.
Внутренний гений в данном случае вовсе не способность, присущая тому или иному человеку, его талант и тому подобное. Для стоиков внутренний гений – это личное божество, дух-покровитель, аналог ангела-хранителя в христианстве. Такой внутренний гений, дух-покровитель считался прямой связью человека с божественным началом, разумной душой/разумом. Любопытно, что такая разумная душа человека является независимой, она – нечто внешнее, не зависящее от конкретного самосознания. Кстати, душа в христианстве – неотъемлемая принадлежность конкретного человека.
Отвлекаясь от стоических формулировок и определений, можно сказать, что Марк Аврелий дает весьма действенный совет для любого творчества: успех творчества, будь то поэзия либо даже подковка блохи, зависит вовсе не от внешнего, но от внутреннего, и творцу достаточно прислушиваться к собственному «я», к своей душе, к ее порывам. Как пел Окуджава: «Каждый пишет, что он слышит, каждый слышит, как он дышит, как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить. Так природа захотела, почему, не наше дело, для чего, не нам судить». Начало любого творчества, его истоки – внутри, в душе творца.