Подобное перечисление умерших знаменитостей является известным приемом утешительной литературы. Прием простой, но достаточно действенный. Недаром предки утверждали, что на миру и смерть красна – это фактически тот же утешительный прием. В компании все переживается легче, а уж в хорошей компании – дважды. Естественно, что для такого переживания, как окончание жизни, следует подобрать наилучшую компанию.
Еще один прием утешительной литературы – утверждение о том, что после смерти не придется служить оболочке, которая «прах и тлен». То есть смерть – это не просто завершение жизни, прекращение неких жизненных процессов, но – освобождение. К этому приему прибегали многие философы античности.
Не расточай остатка жизни на мысли о других, если только дело не идет о чем-либо общеполезном. Ведь раздумывая о том, кто что делает и ради чего он это делает, кто что говорит, замышляет и предпринимает, ты упускаешь другое дело: все подобное отвлекает от забот о собственном руководящем начале. Надлежит удалять из своих представлений все бесцельное и праздное, а в особенности – все, внушаемое любопытством и злобой.
Как часто мы заняты соринками в чужих глазах, отказываясь обращать внимание на собственные бревна, и тратим свою жизнь впустую, обращая ее вовне, когда следовало бы сначала обратиться внутрь и усовершенствовать прежде всего себя, вместо того чтобы заниматься усовершенствованием мира – эту идею высказывают практически все философы и мыслители, во все времена и у всех народов, но увы, пока она остается лишь идеей, так как, соглашаясь с ней, несовершенный человек все же больше увлекается любопытством, густо замешанным на отрицательных эмоциях.
Следует приучать себя только к таким мыслям, относительно которых на внезапный вопрос: «О чем ты теперь думаешь?» – ты мог бы откровенно ответить, что о том-то и о том-то. Эти мысли исполнены искренности и благожелательности и достойны существа общежительного, гнушающегося чувственных удовольствий, наслаждений, строптивости, зависти, подозрительности и всего, что заставит покраснеть при сознании, что оно было в тебе. Человек, никогда не оставляющий попечения о том, чтобы быть в числе наилучших, есть жрец и пособник богов. Он дружен и с живущим внутри его божеством, которое делает человека недосягаемым для наслаждений, неуязвимым для страданий, чуждым всякой гордыне, нечувствительным к какому бы то ни было проявлению злобы, борцом в величайшей борьбе, где он должен противостоять всем страстям. Оно побуждает его глубоко проникнуться справедливостью и от всей души приветствовать все происходящее и выпадающее на его долю. А о том, что говорит, делает или помышляет другой человек, следует думать не часто, в случае, если этого требует великое и общеполезное дело. Такой человек занят исключительно своими личными делами, а постоянным предметом его размышлений является жребий, предуготовленный ему строением Целого. Первое он стремится довести до совершенства, а что касается второго, то он твердо уповает на его благость. Ибо жребий, выпадающий на долю каждого, и приноровлен к нему, и полезен. Он помнит также, что все разумное в родстве между собой, что забота о всех людях отвечает природе человека, но ценно одобрение не всех людей, а только живущих согласно природе.