Корион повёл пальцами, и из воздуха соткалась тонкая золотистая нить.
- Нить Ариадны? – удивился Мерфин. – Всего-то? Не боишься, что мальчишка бросит маячок и убежит?
- Он знает, что раз его нашли без всяких дополнительных заклинаний, то это никого не обманет, - спокойно ответил Корион и толкнул дверь.
Заклинание привело их в полуразрушенный дом с чудом сохранившимся номером семь. Мальчишки сидели на остатках внутренней стены дома и что-то бурно обсуждали.
- …Простите, пожалуйста! – Стенли молитвенно сложил руки на груди и поклонился.
- Не убедил ты меня, Стенли, - покачал головой Вадим и, увидев застывшего на пороге Кориона, шкодливо улыбнулся. – Давай ещё разок.
- Да я уже в третий раз извиняюсь! Чего там неубедительного? – возмутился Стенли. – Чего мне ещё сделать-то?
- Выражение лица у тебя больно наглое, попробуй смотреть в пол, - невозмутимо ответил Вадим и, входя в роль, величественно сложил руки на груди, вздёрнул подбородок. – Я слушаю вас, мистер Стенли.
Аунфлай прикрыл рот ладонью, сдерживая смешок. Волхов удивительно точно передал как манеру Кориона, так и интонации. Передал и застыл лицом к Хову, уставившись прямо на него. В прозрачных зелёных глазах плясали даже не черти – целый шабаш.
Стенли вздохнул, послушно уставился вниз и жалобно заговорил:
- Простите меня, пожалуйста, профессор Хов, за то, что кричал на всю школу, называл вас предателем и мешал исполнять обязанности. Я ошибался и очень-очень об этом сожалею, потому что если бы не вы, меня, возможно, сейчас не было бы в живых… Эм…
- И в качестве искупления… - подсказал Волхов.
Стенли душераздирающе вздохнул, ниже опустил голову и закончил:
- В качестве искупления за своё поведение я готов неделю помогать вам с подготовкой жуков, лягушек и червей для ваших опытов. Простите, я очень виноват!
И застыл, склонившись в поклоне младшего старшему. Волхов выжидательно смотрел на Кориона поверх головы приятеля, кусал губы и наливался краснотой, мужественно пытаясь сдержать смех. Аунфлай хихикнул и хлопнул застывшего алхимика по плечу.
- Корион, ты просто обязан его простить. По-моему, это самые лучшие извинения, какие только мог придумать ученик. К тому же он их ещё и репетировал!
Стенли подскочил, обернулся, разинул рот и покрылся пятнами.
- А!.. О?.. Мы… Это… Зд-здыравствуйте, с-сэр!
- Профессор, вы зачтёте извинения в такой форме? – деловито осведомился Волхов. – Просто если он сейчас попытается это всё повторить, глядя на вас, то, боюсь, процесс растянется на час.
- Дим! – в вопле Стенли смешалось всё: и испуг, и злость, и облегчение, и возмущение.