– Пошлём сообщение. “Это мой новый номер, жди, скоро будем, нас трое, все деревянные. Твой брат Читарь”.
– Отлично, – сказал я. – Очень информативно. Особенно для полиции. Если они будут серьёзно нас искать – они и до Москвы доберутся. Лучше ничего не пиши. Приедем незваными гостями. Если его не будет дома – подождём.
Дом отыскали только через два часа. Я не устал, разумеется, – но крутить руль и однообразно давить педали очень надоело; за это время я бы собрал дверь или кровать. Хорошо, что я рождён плотником, а не придатком к бездушному железному механизму, пожирающему бензин.
Направились к дому, огромному, семнадцати этажей, красивому, похожему на кондитерское изделие и, по-видимому, очень дорогому: на стоянке у входа сверкали полированными боками сплошь джипы премиальных марок. Вход, обложенный мрамором, свысока контролировали видеокамеры, аж целых три. Я обратил на них внимание скорее по привычке, и тут же грустно усмехнулся про себя: гляди, Антипка, ты понемногу становишься профессиональным злодеем: уже и навыки соответствующие поимел, уже сутулишься, уже жалеешь, что нет на башке кепчонки, чтоб поглубже на лоб надвинуть; ищут тебя, ай, ищут! – вот-вот найдут!
Читарь хромал, опирался на палку. Евдокия оглядывалась с любопытством и даже, как мне показалось, с восторгом.
Конечно, мы – посреди этого буржуазного, идеально чистого двора – выглядели пришельцами из другого мира, деревенщиной.
Внутри, в холле, сидел седой охранник в белой рубахе и галстуке, с волевым и значительным лицом, похожий на полковника в отставке.
– Мы в квартиру номер восемьдесят, – сказал Читарь, улыбаясь ласково и широко. – Там проживает Отщепенец Иван Иванович.
– Вас ожидают? – спросил охранник.
– Нет.
Он взял трубку, набрал номер.
– Как вас представить?
– Родня из деревни. Мы его братья, а девочка, – Читарь кивнул на Евдокию, – племянница.
Охранник выслушал из трубки ответ.
– Он спрашивает, что за родня, как фамилии?
Читарь улыбнулся ещё шире.
– Фамилия наша – Издолбленные. – И повторил по слогам. – Из-дол-блен-ные.
– Издолбленные, – повторил охранник в трубку.
Мы поднялись на лифте, скоростном, бесшумном, вкусно пахнущем пластмассой, и позвонили в дверь квартиры номер восемьдесят, и Щепа нам открыл.
Он был одет в длиннополый, наспех наброшенный банный халат. Глядел на нас с ненавистью.
Здесь, на своей территории, на пороге изумительно прекрасного жилья, он казался слабее и даже как будто ниже ростом; мы застигли его врасплох, смотреть на него – раздражённого, лохматого, с едва прикрытыми чреслами – было жалко.