– Ты теперь у нас бездомный погорелец; пригодятся.
4
Потом я гнал на стонущей “Каравелле” по рассветной Москве; смог рассеялся, звёзды на синем небе бледнели и гасли; мне было легко, хорошо, дух мой пел; я улыбался своим мыслям.
Хорошо, когда есть лидер. Тот, кто проламывается башкой вперёд через беды и проблемы. Я вот – не лидер, и не хотел им быть никогда. Да и не нуждался: всегда один, как перст. Мне хватало узкого круга товарищей. Только теперь, когда жизнь прижала, оценил, каково это – слушаться, доверять и подчиняться. Здесь нет ничего от вульгарного рабства: раб подчиняется либо с ненавистью, под батогами, либо со слепой внушённой любовью; разумный же и свободный – подчиняется с холодной головой, рационально; так смертельно больной, страшась смерти, подчиняется врачу.
Никола Можайский оставил мне подробные инструкции.
Следуя им, я доехал до родных Чёрных Столбов и внимательно осмотрел своё пожарище.
Целым остался забор – не считая дыры для проезда пожарной машины, – и колодец. Правда, с него уже украли и ведро, и цепь.
Вокруг дома сильно натоптали. Обгоревшие металлические предметы – детали столярных машин, топорища, напильники, стамески, посуда – были свалены в кучу. Отдельно лежал газовый баллон с разорванным боком. Всё смердело сажей, гарью. Внутри чёрных стен – полностью выгоревший пол, рухнувшие балки перекрытия и огромная яма: тут работали серьёзно, вынимая прах, искали тело погибшего, меня искали. Дошли до конца, до каменного пола, и даже тайник расчистили. Я представил: человек пять орудовали ломами и лопатами, в облаках чёрного пепла, в очках, в респираторах, чтобы не дышать отравой. А наверху, не подходя близко к вонючей яме, ждали полицейские: вдруг отыщется тело или какая-нибудь интересная улика. Может, оперативник Застыров тоже ждал.
Я подкинул им хлопот, да.
Сходил в лес, нашёл место, где закопали статую Параскевы: никаких чужих следов, тайник в целости. Обрадовался злорадно: не там искали, уважаемые граждане сыщики, плохо сработали; почему не осмотрели территорию, метров на сто вокруг?
Ничего не взял с пожарища – ничего там не осталось: сгорели святые образа, книги, компьютер, сгорели всякие разные мелочи, вроде любимой зажигалки “Зиппо”, и моё единственное оружие – шабер с наточенным остриём – тоже сгинул где-то в кучах золы. Сгорели документы, свидетельство о рождении (поддельное), свидетельство собственности на дом и земельный участок (подлинные). Осталось одно: перекрестить погибший в огне дом, повернуться к нему спиной и забыть.
Если бы я захотел жить здесь дальше – пришлось бы нанимать бригаду чернорабочих, чтобы разобрали остатки стен, что-то вывезли в мусор, что-то закопали, худо-бедно разровняли площадку под ноль и засыпали песком, чтоб частично убить запах гари. Есть и специальные химические растворы, способные гасить ядовитую вонищу. Но запах продержится долго: надо ждать год. Вся работа по расчистке пожарища и рекультивации обойдётся в большие деньги. А новый дом надо ставить в другом месте, рядом.