Ещё неизвестно, буду ли я ставить новый дом. Вообще ничего неизвестно.
Известно, что я теперь пребываю в жалком, но для всех понятном статусе погорельца.
Ещё известно, что меня подозревают в преступлениях. И, возможно, меня ждёт тюрьма. А там, в тюрьме, мне будет очень трудно скрыть свой секрет. Он раскроется при первой же попытке снять отпечатки пальцев, при первом же врачебном осмотре.
Нужно приободриться, попросить сил у Создателя и шагать дальше, никуда не сворачивая.
“Это не первый твой пожар, – сказал я себе, – и не второй, и не третий. Читарь, по его словам, горел десять раз. Если живёшь в деревянной вселенной – привыкаешь к пожарам, деваться некуда. Так японцы привыкают к цунами, американцы – к торнадо, землетрясениям и регулярным президентским выборам, индонезийцы – к наводнениям, русские – к войнам и экономическим кризисам. Каждый народ сожительствует со своей бедой”.
5
В городе оставил машину на бесплатной стоянке возле популярного торгового центра “Меридиан”. Документы и ключи завернул в тряпку и спрятал под сиденье, дверь захлопнул, но на замок не закрыл. При неудачном стечении обстоятельств “Каравеллу” заберёт Читарь или кто-нибудь другой из моих деревянных соплеменников; так или иначе, машина не пропадёт.
В том же торговом центре прошёлся по магазинам, купил спортивный костюм “Адидас”, объёмистую спортивную сумку, высокие беговые кроссовки, смену белья, полотенце, полный набор туалетных принадлежностей, включая мыло в пластиковой мыльнице, и “валюту”: блок сигарет с фильтром, десять коробков спичек, три пачки чёрного чая, три плитки шоколада. В туалете переоделся, рубаху, брюки, ботинки запихал в пакет для мусора и на выходе опустил в помойный бак.
Отягощённый поклажей, пешком, в сильном волнении, явился на проходную управления внутренних дел.
Сунул паспорт дежурному:
– Антип Ильин. Мне сказали, меня ищут.
Дежурный равнодушно полистал паспорт, позвонил по телефону, велел ждать.
Спустя четверть часа со второго этажа, грохоча ботинками, спустился оперативник Застыров. Держался откровенно враждебно – но я на его месте вёл бы себя так же.
Я встал ему навстречу.
– За мной, – сухо сказал Застыров.
На втором этаже он ввёл меня в неуютный кабинет, заставленный разнокалиберной дешёвой мебелью, с решёткой на окне; на двух столах из четырёх громоздились монбланы картонных папок с документами.
Велел сесть. Сам тоже сел, напротив, локтями ударив столешницу.
– Значит, ты живой?
– Как видишь, – скромно сказал я.
– И где тебя носило?
– Уезжал.
– Куда?
– В Можайск. Совершал паломничество.