На улицах, в метро, в магазинах они жмутся друг к другу, обмениваясь микроорганизмами, и вырабатывают иммунитет к заразе.
Человек никогда не одинок – даже в утробе матери он знает, что рядом есть ещё кто-то.
Зачем нужны военные парады в эпоху атомных подводных лодок и гиперзвуковых ракет? А затем, что каждый солдат, печатая шаг в едином – плечом к плечу с другими – строю, задыхается от восторга.
Я ходил в кинотеатры, забитые до отказа, смотрел фильмы ужасов и вскрикивал вместе со всеми, когда на экране маньяк атаковал очередную визжащую жертву.
Я ходил на стадионы, орал и подпрыгивал вместе с тысячами других, и когда игрок терял мяч, я слышал, как болельщики возмущались: “Да он деревянный!” – и я ругался вместе с ними.
Я знал, что если схвачу соседа за воротник, и прокричу ему в ухо: “Я тоже деревянный!”, и отломлю собственный мизинец, и покажу как доказательство, – в ответ он захохочет: “Брат, мне всё равно, кто ты, главное – наши выиграли!!!”
Устремляясь к одной цели, объединяясь, люди становятся одинаково живыми.
Я ходил в клубы, смотрел шоу стендап-комиков, видел, как десятки совершенно разных зрителей одновременно падали со стульев от хохота, и падал вместе с ними, и ни один не обратил внимания, что я падаю с деревянным стуком, как бревно.
Конечно, даже в самой тесной толпе каждый человек – особенный.
У каждого есть своя тайна; каждый сражается на своей войне, о которой другие ничего не знают.
Я – деревянный, я это скрываю.
А у тебя – мигрень, неизлечимые головные боли.
Ты – некрасивая, это катастрофа, но с этим надо как-то жить, приспосабливаться. Секса не было полтора года, что делать – неясно.
Тебе – вы́резали опухоль, каждые шесть месяцев ты ходишь проверяться, над твоей головой висит дамоклов меч, смерть дышит в затылок, но надо держаться.
Ты – алкоголик; никто, кроме жены, не в курсе.
А у тебя, милая, нежная, прекрасная, – панические атаки, ты не можешь есть, тебе кажется, что тебя тут же стошнит, ты ходишь к психотерапевту. За часовую сессию – сто долларов, за десять сессий – восемьсот пятьдесят.
А ты, чисто выбритый бизнесмен в новеньких штиблетах, – утонул в долгах, всем врёшь, к тебе приходят коллекторы и угрожают, ты занимаешь и перезанимаешь у друзей и знакомых, и скоро тебе придёт конец, но ты об этом не думаешь, потому что у тебя четверо детей, и если я приду к тебе и скажу: “Смотри, я уникальный, деревянный, мне триста лет”, – ты ответишь: “У тебя свои проблемы, у меня – свои”.
А ты, пузатый и суровый, – сорокалетний инспектор ГИБДД, но на самом деле – влюблён в кулинарию, когда ты готовишь шницель – ты счастлив, твоя душа поёт. Ты хотел бы запекать баранину и смешивать соусы, но каждый день надеваешь форму, выходишь на ревущую трассу и машешь полосатым жезлом. Ты не любишь свою работу.