Поразмышлял, посомневался, убрал куски с глаз долой – и решил назавтра же ехать на станцию, и отбить Читарю телеграмму.
Стал в уме сочинять текст:
“Посылку получил, но работу сделать не смогу, слишком сложно”.
“Посылку получил, но фигуру восстановить нет возможности. Повреждения значительные”.
“Посылку получил. К сожалению, ничего не выйдет. Прости, братик”.
“Посылку получил, но моего умения не хватит. Сожалею. Твой брат Антип”.
“Посылку получил, но за работу не возьмусь, не получится, вышлю всё обратно, сообщи адрес”.
Перебрал десяток вариантов. И вдруг понял, что слова “не сумею”, “не выйдет”, “не получится” – противны сознанию, появляются в голове – но на язык не сходят, их хочется сразу забыть, а если попали в рот – выплюнуть.
Как это “не смогу”, “не сумею”? А кто же я такой тогда? Зачем тогда мне руки, глаза, мои навыки, зачем топоры и стамески, которыми я себя окружил? Зачем полтораста лет делаю телеги, шкафы, храмовые купола и железнодорожные шпалы? На кой ляд были нужны шкафы и шпалы, да и купола, если вот – лежит передо мной изуродованный собрат, я могу подарить ему жизнь, и не простую, а вечную? А вдруг он был образом Христа? А вдруг он поведёт весь наш издолбленный народишко к лучшей доле?
И если я его не восстановлю – кто восстановит? Я обошёл половину России, от Петрозаводска до Астрахани, и за множество десятилетий встретил лишь нескольких, равных мне по умению работать с деревом, и ни одного, кто бы сильно превосходил меня.
Если я не сделаю, вряд ли кто сделает.
И снова извлёк части деревянного тела, стал ломать голову, как соединить несоединимое.
Хорошо, что сосна: с ней работать легко. Сотворил молитву, походил туда-сюда, чтобы з а г л у б и т ь с я, и начал придумывать. Решил сделать проставки из свежей сухой сосны, и соединять детали круглыми шипами-шкантами, а ши- пы – из дуба, для надёжности. Руку выточить новую, ступни тоже. Сразу понял, что на теле останутся заметные шрамы, но ничего: пусть будут. Голову не трогать, только пройтись наждаком. Но работу предшественника – улучшить, подновить зрачки и надбровные дуги, глубже вырезать ноздри, нос – потоньше, губы крупнее, а подбородок, излишне длинный, укоротить. Придать всему телу правильные пропорции, в поясе поуже, в бёдрах посильнее, уд подлиннее.
Этот истукан не будет крепким. Как бы тесно я ни сопряг меж собой части тела – они, разумеется, не срастутся. Новый собрат будет вынужден беречь себя, избегать нагрузок на плечи и спину. Он будет много сильнее обычного живого смертного – но всё же не таким сильным, как я или Читарь: мы изготовлены из целых колод, об нас можно согнуть железный лом.