Она молчала.
Такое, если по чести, очень трудно вместить и понять. Искусствовед Ворошилов тоже не мог поверить своим глазам. Когда мы ему сказали – он на какое-то время лишился дара речи, и потом неделю сильно пил. Ему тогда не было и тридцати – как его дочери теперь.
– В полиции я была, – призналась Гера. – Два раза. Сказала, что заинтересована, что хочу знать, как погиб отец. Теперь вот ты мне сказал, как он погиб. Надеюсь, это правда.
– Это правда. Я бывший святой образ, я врать не могу.
Я посмотрел в её глаза, она в мои; быстро отвернулась. Конечно, она ещё не готова была принять все три стороны мира.
– Ты должна понять, – сказал я, – голова Параскевы никогда не принадлежала твоему отцу. Заслуга твоего отца только в том, что он её нашёл. Он сам её восстановил, и написал научную монографию. Мы ждали, что твой отец отдаст нам голову, но он только обещал. Твой отец был нам очень нужен. Мы – нелегалы, мы прячемся, у нас поддельные паспорта. Мы не стареем, не умираем. Нам всем на вид по тридцать с небольшим. Мы всё время в тени, мы боимся. А твой отец был человек из плоти и крови, талантливый историк, он искал деревянные фигуры на законных основаниях, как учёный, он делал на этом карьеру. Мы были счастливы, что у нас есть такой друг, как твой отец. Мы верили ему. Он обещал отдать нам голову Параскевы, и мы ждали, когда отдаст. Это тянулось долго. В конце концов я сам забрал голову. Вот и вся история. Мне тяжело и стыдно. Я не крал чужое, я действовал в интересах своего народа, но я всё же грубо вломился в чужой дом. Я не был вором, нет на мне такого греха – но я у п о д о б и л с я вору! Это было гадкое чувство. Очень человеческое.
Гера слушала, гладила ладонью малую фигуру, стоя ко мне спиной. Перестала бояться, подумал я.
– Давай, – сказал, – на этом прервёмся. Мне нужно работать, я не могу останавливаться на полдороге. Пойдём наверх, я тебе чаю горячего налью. У меня конфеты есть шоколадные и леденцы. Приезжай ко мне дня через три. К этому времени я всё сделаю. Я познакомлю тебя со своим братом.
– Спасибо, – ответила Гера, – конечно.
– Ты не зря приехала, – сказал я.
Она улыбнулась и тяжко выдохнула; это было молодое и весёлое движение. Дух её, вроде бы угнетённый, в этот момент вернул себе крепость.
– Это точно, – сказала она.
И пошла к лестнице.
Пока я поднимался следом – моя гостья выскочила из дома.
Не успел дойти до калитки – зажужжал мотор, и обильно зачавкала жирная весенняя грязь под колёсами.
Я так и не узнал: одна ли приезжала ко мне домой Гера Ворошилова или с кем-то.