— Непонятно, зачем начиная игру записывать в свой актив минус двести очков? — подумала Луни и тут же ответила, — играйте.
Плахов взял прикуп, но судя по виду остался вполне доволен. Сбросив три карты, игра началась. Как и следовало ожидать, Луни набрала больше всех очков, а Плахов записал в свой актив минус двести.
— Неплохое начало, — ехидно произнес Гроссман, пододвигая на столе карты в сторону Луни, чей черед был сдавать.
— А вам что, слабо рискнуть? — неожиданно резко высказался Плахов.
— Слабо не слабо, но рисковать нужно умеючи, особенно аналитику, — последнее слово было сказано с таким ехидством, что всем был понятен его подтекст. Плахов среагировал мгновенно и тут же ответил.
— Куда нам тягаться с инженерами, да еще горными. Куда не плюнь, везде мелидий, разве что спутник дал слабину и показал не то, что есть на самом деле.
За столом наступило минутное замешательство, во время которого Луни раздавала карты.
— Сто пятьдесят — таинственным голосом произнес Гроссман, едва взглянув на свои карты.
— И пять сверху, — добавил Сампари.
— Сто шестьдесят, — заявил Плахов.
— Двести, — продолжая улыбаться, произнес Гроссман.
Началась партия, в которой Гроссману записали минус двести. Невольно все рассмеялись. После очередной сдачи, к немалому удивлению Луни очередь заявить ставку в двести пришлась на Сампари.
— Странно мыслит!? У него на руках максимально может быть один бубновый марьяж и в лучшем случае два туза и две десятки.
Игра сложилась, как и предполагала Луни не в пользу Сампари. Ему записали минус двести, а Луни тем временем набирала очки и продолжала с любопытством наблюдать за игроками и их странным поведением во второй партии.
В итоге она в очередной раз выиграла, набрав тысячу очков. Но самым поразительным было не это, а то, что в процессе игры страсти постепенно накалялись, и едкие остроты то и дело сыпались в адрес друг друга, а по результатам игры все оказались в минусе.
— Все, айсинг, пора сделать передых. Вильямс, как наши дела? — обратился Сампари к водителю.
— Идем по графику. Прошли сто десять километров.
— Так мало?
— Вы же сами приказали, чтобы никаких гонок по пересеченной местности.
— Ладно, ладно. Молчу. У кого какие предложения насчет обеда?
— Я пока не голоден, — проворчал Гроссман.
— Я тоже, — вслед за ним, разворачивая кресло, произнес Плахов.
— А как вы? — обратился Сампари к Луни.
— Я как все.
— В таком случае, через пару часов остановимся на обед, возражений нет?
— Нет, — чуть ли не хором ответили все за исключением Луни, после чего последовала примеру остальных и развернула кресло. Закрыв веки, она дала команду: