>1 —
соль>2 мелодия звучит преимущественно во второй октаве).
Очень эффектное впечатление производит романс Танеева, на стихи Бодлера, «Музыка» (№ 4). Свой сонет Бодлер собирался назвать «Бетховен», во всяком случае, в нем отчетливо, и по содержанию, и по организации ритма, выражен пафос в духе Пятой симфонии Бетховена, запечатлен образ этой музыки. Уже вступление погружает нас в мир страстей поэта: музыка летит, как бы подчиняясь порывам ветра. В порывах ветра и волн рождается зовущая вдаль мелодия. Арпеджированный аккомпанемент с вкрапленными мелодическими попевками как бы подгоняет или разгорячает весь этот поток. Неожиданно он обрывается, и голос завороженно (как нередко у Танеева, на одной ноте) произносит: «Но вдруг затихнет все и в глубине пучин». В пленительной мелодии раскрывается боль и тоска поэта: «Сквозь блеск воды зеркальной я созерцаю вновь, безмолвный и печальный, отчаянье свое»; два последних слова фразы поются форте и с акцентированием каждого слога, что очень помогает выявить противоречие, неожиданный психологический поворот, заключенный в тексте поэта.
Две грани необходимо показать певцу: бури, неспокойствия и — покоя. Первое — полностью от поэта, второе — от композитора, он даже в конце дает пианиссимо. Я пою конец форте вопреки указанию Танеева — отчаяние не может быть спокойным. У Бодлера в поэзии нет покоя, но есть постоянная неудовлетворенность.
Подчеркиваю, для певца это далеко не простое произведение, в нем тесситурные трудности требуют серьезной вокальной подготовки. Они определенным образом способствуют созданию образа, ведь поэзия Бодлера — как натянутая струна, и композитор очень точно понял напряжение стиха поэта, но оно не должно сопровождаться чувством физической перегрузки — необходима полная свобода, чтобы с тем большей отдачей выразить душевный накал.
Из других романсов соч. 26 я выделяю последний — «Менуэт».
Глубоко продуманный план произведения, чеканная конструкция идеально служат воплощению содержания: в стилизованной форме галантного танца XVIII века композитор создал целую поэму об обреченности аристократии в период революции во Франции. Основанием тому послужило, во-первых, прекрасное знание («проживание»!) музыки эпохи, а, во-вторых, то, что двадцатилетний Танеев во время своего восьмимесячного пребывания в Париже в 1876—1877 годы не мог не вспомнить о толпе, штурмовавшей крепость-тюрьму на площади Бастилии. И есть еще третье основание — «Менуэт» создавался в период наступившей после революции 1905 года реакции в России, и тем более гражданственной вырисовывается фигура самого Танеева. Очень верны слова Асафьева о том, что в «Менуэте» композитор выразил «столько содержания, сколько не дадут несколько томов психологических, описаний и воспоминаний о Французской революции».