Покинь душою мир
Осенней тьмы и скуки,
Припомни те чарующие дни...
И когда при возвращении tempo I (т. 31) в неизмененном виде, лишь на кварту выше, прозвучит знакомый мотив — «В осенний грустный день», он воспринимается как нахлынувшее вдруг прозрение: счастье ушло безвозвратно...
Как видим, Аренский предстает здесь певцом вечных вопросов, решаемых всеми, кому «ничто человеческое не чуждо».
Что дает нам это сочинение помимо ярких эстетических чувств? На первоначальном этапе обучения оно приучает будущего певца к экономному и равномерному распределению дыхания, к ровности вокального интонирования, логике фразировки, что является в сумме залогом профессионального развития. Задачей певца становится не бессмысленное извлечение никому не нужных звуков, а вокал как суть и средство воплощения содержания. Воспитывается и любовь к такого рода музыке, иначе от нее надо сразу отказаться, что, разумеется, обеднит творческую палитру певца.
Во многих романсах Аренского есть фразы (или слова), которые произносятся как бы «про себя», в воображении, в них — состояние души. Например, в драматическом романсе-балладе «Менестрель» на слова А. Майкова (соч. 17, № 1) такой «фразой-призраком» является рефрен «Молчите, проклятые струны», пропеваемый с разными оттенками в зависимости от поворотов сюжета. Узнав о любви дочери к менестрелю, король приказывает казнить его:
Погиб менестрель, бедный вешний цветок!
Король даже лютню разбил сам и сжёг.
И все равно слышит король, как «незримые струны звучат». «Молчите, проклятые струны»,— кричит он опять, и кажется, что он готов волосы рвать на голове в отчаянии от содеянного зла.
Совсем другой смысл имеет рефрен в «Колыбельной» (соч. 70, № 3). Там — злоба, отчаяние, любовь, проклятие; здесь — как бы в подсознании звучит неизменная мысль-чувство «Усни, мое сердце, усни». Одиночество поглощает человека, знавшего когда-то счастье, в сновиденьях лишь являются «прекрасные грезы». Романс, однако, не трагичен; по настроению — это элегическое созерцание прошлого. Соответственны и краски — мягкие, акварельные: простой прозрачный аккомпанемент в виде мягко покачивающихся «фигур» в левой руке и «пятна» аккордов в правой, рождающие свою скрытую мысль-мелодию. Пленяет особенная прелесть мелодии этого романса, скромной, как полевой цветок; в ней чередуются фразы, как бы застывающие на одной ноте, подобно неотвязно-мечтательной мысли, и фразы распевные, выдающие сердечное волнение. Последнее «усни» исполнитель должен увести в «сферу ирреального»: он слышит далекий голос — эхо — уже в небытии.