Подобный пример находим в романсе «Не плачь, мой друг» на слова Лонгфелло в переводе О. М-вой (соч. 38, № 4). Очень эмоциональный, концертный по характеру, он содержит смысловые кульминации на словах «прости... забудь» (тт. 11—15 и 35—38), по которым и должен выстраиваться весь исполнительский план. И тогда достаточно традиционный романс будет интересен для слушателей.
Соч. 70, № 4 «Небосклон ослепительно синий». Это один из «итальянских» романсов Аренского — о красоте природы и любви. С легким покачиванием лодки в лазурнобирюзовой воде ассоциируется фортепианная партия. Как на итальянских полотнах С. Щедрина, картина «оживает» на глазах: здесь и нежно-лазурная даль, и группы изящных пиний, и бело-розовый миндаль и, конечно, Везувий.
Со слов «Мы с тобой ласки трепетной полны, милый взгляд твой любовью горит» понимаем, что лодка — пристанище двух влюбленных. Природа помогает им обрести и осмыслить самые прекрасные, сокровенные чувства:
Слышу в волнах я дивные звуки,
Говорят мне о счастье они.
И лишь по последнему речитативу мы догадываемся, что все это — воспоминания:
Милый друг мой! В годину разлуки
Этот день, этот миг вспомяни!
Чтобы подчеркнуть значение слов, композитор оставляет для них прозрачную аккордовую поддержку. Петь и играть этот романс не только легко, но и увлекательно. Но и работать есть над чем: пианисту необходимо найти особое туше, так как у него не аккомпанемент, а как бы слегка вибрируемый, пронизанный зноем воздух, который и рождает мелодию. Каждый мотив ее — в пределах терции — поется завороженно.
Совсем по-другому, открыто страстно должны звучать эпизоды любовных излияний: мелодии их широко распевны, здесь только важно в моментах кульминаций не «снизиться» до надрыва.
Последний романс соч. 70 «Я на тебя гляжу с улыбкой» можно трактовать вновь как признание в любви:
Я на тебя гляжу с улыбкой,
Уста мои так горячи.
Пусть это будет хоть ошибкой.
Молчи, молчи!
Написан этот романс во всех отношениях несложно: хрупкий прозрачный аккомпанемент, округлые недлинные фразы у голоса в коротком диапазоне (фа>1 — соль>2), его можно спеть, что называется, «с листа». И — сразу забыть? Нет! Не забываем же мы красоту скромного подснежника, фиалки, неярких полевых цветов; так и здесь: чем скромнее краски, тем пристальнее надо рассматривать каждую деталь. С трепетным отношением можно спеть все эти затаенные «молчи» или прослушать многозначительные гармонические смены в тактах 12—15, и тогда эта «безделушка» превратится в шедевр, после которого можно петь и другие миниатюры Аренского, и «Я помню чудное мгновенье» Глинки.