Вокальное творчество Метнера
Вокальной музыкой Метнера я увлекся сравнительно недавно. Причин тому несколько: в консерваторских курсах истории музыки Метнер проходится как-то поспешно и не оставляет сколько-нибудь заметного следа в памяти студентов, а редкие исполнители романсов не привлекают к Метнеру, а скорее оставляют чувство неудовлетворенности и недоумения. Но и прослушанная неоднократно пластинка с авторскими записями романсов Метнера, выступавшего с Одой Слободской, произвела какое-то странное впечатление, будто я вообще впервые слышу эту музыку.
Толчком к творчеству Метнера стала буквально ошеломившая меня фортепианная Соната ми минор, соч. 25. Услышав ее впервые в концертном исполнении, я немедленно приобрел пластинку с ее записью, и на какое-то время она стала моей спутницей. Властно-призывное начало (композитор подтекстовал эти «кличи» — «Слушайте, слушайте, слушайте»), затем смятение, тревожная порывистость и драматизм ее тем и их развитие отражали жизнь человеческой души завораживающе-увлекательно. Поразил тот факт, что сонате предпослан эпиграф из стихотворения моего любимого поэта Тютчева:
О чем ты воюешь, ветр ночной?
О чем так сетуешь безумно?
Я лихорадочно стал искать литературу о Метнере, где только возможно слушать его фортепианные и вокальные произведения, просматривать его романсы. Знакомство с каждым новым сочинением Метнера заставляло идти дальше. Поначалу я был в отчаянии: в большинстве романсов безумная трудность вокального мелоса сочеталась с ритмической изощренностью, а фортепианная партия вела совершенно самостоятельную линию, «не давались» и образный строй, содержание и смысл.
Изучив почти все романсы, я пришел к грустному для себя выводу, что большинство из них не соответствует тембру моего голоса — я «слышал» их более «темными». Пришлось отобрать лишь два десятка романсов (всего их 111), отвечавших моим голосовым средствам. Я стал постепенно вводить их в свои концертные программы, напел пластинку, на две стороны которой поместилось 16 романсов. Однако до сих пор я не считаю себя готовым к интерпретации музыки этого композитора, поэтому продолжаю размышлять над теми романсами, которые уже исполнял, и над теми, которые будут, вероятно, исполнять мои ученики.
Мне думается, что большая сжатость и углубленность, кинетическая напряженность мысли делают творчество Метнера мало доступным широкой массе слушателей. Его необходимо понять. Он самобытен, поэтому отпугивает обывателей, а людям ищущим доставляет радость. Композитор открывает и дарит много замечательных минут тому, кто разучивает его произведения. Приведу слова Г. Г. Нейгауза: «Когда я играю или просто смотрю глазами его произведения, меня не покидает некоторое чувство чисто музыкантского удовлетворения и удовольствия». Моя же частица любви к Метнеру, быть может, даст вокалистам стимул открыть том его вокальных сочинений и, прикоснувшись к этому целительному источнику, подняться в искусстве ступенью выше.