Я испугался, но старался не подавать вида.
– Кто-то видит бревно в чуждом глазу, а соринку в своем не замечает, – еще беззаботнее произнес я.
Только гелий был легче моего ответа. Ладно, может, я все-таки выглядел встревоженным.
Он сунул руку в карман легких хлопковых брюк чинос, а палец другой положил себе в рот, чтобы погрызть кутикулу. У меня тотчас возникло дежавю.
Он делал так каждый раз, когда я летом застигал его врасплох. Грыз кутикулу, смотрел вдаль, переступал с ноги на ногу. Он был таким знакомым. Я знал его. Наверное, лучше, чем один человек знал того, кого встретил лишь несколько месяцев назад.
Он вытащил палец изо рта. Вот оно. Время продуманного, взвешенного ответа.
– Ты прав. Я полный лицемер.
Опять. Я ожидал совсем другого. Готовился к спокойной лекции о том, что он мне ничего не должен и я неправильно понял то, что происходило летом. Я получил удивительно зрелый ответ для того, кто целых две недели отказывался смотреть мне в глаза.
Я немного расслабился.
– Да. Я услышу объяснение или?..
Вот что мне надо.
– Я здесь. Давай поговорим.
Мы уставились друг на друга. Палец Уилла снова оказался у него во рту. Прокрастинатор. Мисс Харстенвильд точно меня убьет.
Я запер шкафчик и попятился.
– Уилл, если тебе нечего…
В этот момент случились две вещи.
Немного дальше по коридору открылась дверь, и из класса вышел ученик. Был виден только затылок: он остановился, чтобы поговорить с преподавателем, оставшимся в аудитории, но коротко постриженное афро и черно-белая спортивная куртка явно принадлежали Мэтту, другу Уилла.
И я попал прямо в точку. С тихим вскриком Уилл бросился вперед, распахнул ближайшую дверь и затолкал меня в помещение.
Не успел я сориентироваться, как Уилл тоже ворвался внутрь и захлопнул дверь, погружая нас в темноту. Я попытался куда-то отступить и угодил вроде бы в ведро для мытья полов.
По крайней мере, это было ведро, что я понял из хруста трескающегося пластика. Я выбросил руку в сторону, чтобы удержаться, и ударился о какую-то полку. Куча неопознанных вещей свалились на бетонный пол – и на мои ноги. Я выругался от боли, когда особо тяжелая бутылка практически раздробила пальцы стопы. Проклятье.
– Господи, Олли, стой на месте, – прошипел в темноте голос Уилла.
– Что ты делаешь? Это нападение? Мне надо кричать?
– Я не хотел, чтобы Мэтт нас увидел.
– А-а-а… Избавляешься от свидетелей. То есть я угадал с нападением?
– Ладно тебе, Олли, будь серьезным.
Если честно, я говорил серьезно.
– И почему Мэтту нельзя нас видеть?
Хоть я совсем ничего не видел, мой третий глаз явно различил жевание кутикулы.