Я ткнул в телефон, чтобы зажегся экран.
– «Летлив»[12]. Классная группа, да?
– Как ни странно, да.
– Как ни странно, потому что ты сноб в музыке?
Уилл улыбнулся и прикоснулся своим виском к моему.
– Заткнись.
Его интонация была теплой и нежной. Так парень разговаривает с тем, кто ему нравится. Я знал эту интонацию. А сейчас впервые услышал ее в голосе Уилла. Часть меня умерла от счастья. Тотчас свернулась в клубок и умерла.
– Наверное, каждый раз, когда я слышу «панк», думаю о «Блинк-182» или «Фол Аут Бой»[13].
– Обе группы очень неплохие. Надеюсь, ты к ним не придираешься.
– Только немного.
– Можем остаться каждый при своем мнении.
– Они немного… примитивней, чем это.
– Есть такое. Они поп-панковский фастфуд.
Уилл засмеялся.
– Мне нравится. Это идеально. Поп-панковский фастфуд.
Как заново рожденный, я начал просматривать свои альбомы.
– Если они тебе нравятся, ты должен послушать этих ребят. Они такое делают с гармониями, что просто ах-х, а барабанщик… боже, я мог бы послушать целый альбом одних его соло. Подожди, я их найду… что?
Уилл смотрел на меня со странной полуулыбкой.
– Ничего. Ты страстно относишься к музыке. Господи, как мило! Мне кажется, ты Баха мог бы убедить, что все, чего ему не хватает, – это тяжелая бас-гитара.
– Наверное, мне просто очень нравится музыка. Поэтому можешь меня засудить.
– Да, а мне очень нравишься ты. Поэтому тоже можешь меня засудить.
После того утра в чулане я больше с Уиллом не говорил. Он в тот же день отправил мне сообщение, но я заставил себя его проигнорировать. Мне трудно сказать: «Давай останемся друзьями». Однако если я резко не обрублю все с Уиллом, то в итоге начну тосковать по нему, безнадежно обреченный, обиженный и с разбитым сердцем. Даже больше, чем сейчас.
Правда, я провел немалую часть недели, прокручивая в голове нашу встречу. В зависимости от настроения я по-разному интерпретировал воспоминания. Иногда я внутренне поздравлял себя, ведь у меня нашлись силы выскочить и хлопнуть дверью. Все, чего мне не хватало, – это какая-нибудь песня «Дестинис Чайлд»[14], играющая как увертюра, и тогда это было бы величайшее «Мне плевать» – после Ретта Батлера в «Унесенных ветром».
А в другие разы я убеждал себя, что у Уилла до сих пор есть чувства ко мне, а я разрушил своей пятисекундной истерикой прекрасное будущее, кульминацией которого стали бы свадьба и три усыновленных ребенка.
И после таких раздумий мне уже не было весело.
Помню, как однажды ночью, посреди приступа отчаяния, я спросил маму, нет ли у нее каких-то реальных сожалений по поводу ее подросткового возраста. Вероятно, она подумала, что подходящим ответом на вопрос будет фальшивое исполнение песни «Битлз» «Пусть так и будет»