Вероятно, лисой был я.
Мэтт, совершенно не замечающий напряжения Уилла, открыл банку колы.
– Он пойдет на танцы с Джессикой, – заявил он в насмешливо-певучей манере.
Сомневаюсь, что это не было худшей песней в моей жизни.
Я не хотел смотреть на Уилла с тем отчаянием, которое наверняка отразилось на моей физиономии, но, когда тебя ошарашивают такими новостями, самоконтроля остается совсем мало. Уилл вздрогнул, когда встретился со мной взглядом, но замаскировался: резко склонившись над подносом, он намотал на вилку макароны с сыром и засунул себе в рот.
– Мэ посто дузья, – пробормотал он с полным ртом и зашелся в приступе кашля.
– А она в курсе? – спросил Дарнелл.
Как ни странно, именно это я и хотел узнать.
А еще – кем, черт возьми, возомнил себя Уилл, если решил от меня все скрыть?
Разве я не заслуживал того, чтобы он мне сам об этом рассказал?
Неужели у меня нет никаких прав?
В общем, он задал хороший вопрос. Проблема заключалась в том, что, находясь рядом с Уиллом, я всегда пребывал в серой зоне неведения.
А разумно ли с моей стороны ожидать, что Уилл признается мне, что идет на танцы с кем-то другим? Или, возможно, даже спросит, не против ли я?
Или он ничего мне не должен, потому что он – не мой парень?
Как все-таки неприятно.
– Если она не в курсе, то это для нее будет шоком, – сказал Уилл.
Дарнелл хмыкнул.
– Посмотрите, какой сердцеед!
Уилл поднял бровь.
– Я имею в виду, что нельзя сначала упустить свой шанс, а потом передумать.
– Да, черт возьми! – воскликнул Мэтт. – Заставь ее об этом пожалеть.
– Вовсе не обязательно заставлять, – сказал Дарнелл. – Она пожалеет об этом, когда увидит его в галстуке.
Ха. По какой-то причине я всегда думал, что Уилл бросил Джесс, а не наоборот. То есть он еще ее любил, когда они расстались? Кстати, а давно они расстались? Мог ли я быть для Уилла летним развлечением, способом ее забыть? Толстая лиана ревности скрутилась в моем животе.
– А что насчет тебя, Олли? – спросил Мэтт, выдергивая в реальность. – Идешь на танцы?
Он не спросил, пригласил ли я кого-нибудь. Пожалуй, решил, что ответ очевиден. Чтобы пойти с кем-то на танцы, нужно, чтобы тебя позвала девушка. Это не должно было меня беспокоить, но мои щеки все равно начали гореть. Я понял, что в моей родной школе мне никогда не приходилось чувствовать себя так, словно я хуже остальных. И там бы никогда не устроили танцы, где следовало придерживаться гендерных норм. Я бы находился в той же позиции, что и остальные: задавался бы вопросом, пригласит ли кто-нибудь меня, или решал бы, хочу ли я, чтобы меня позвали в принципе.