Марика кивнула.
– Давай присядем, и я все тебе расскажу.
Я оглянулся в поисках удобного места для посиделок. Прочная рама засыпанной вагонетки подходила лучше всего. От крепления кузова до сцепного крюка шла широкая площадка из наваренного поверх толстых швеллеров листа металла. Ее-то мы и приспособили под сиденье, все одно лучше, чем на ногах стоять.
– Рассказывай. – Марика оперлась локтями на колени, обхватила лицо ладошками и стала похожа на маленькую девочку в ожидании сказки на ночь.
– Да рассказывать особо и нечего. Я из будущего.
Марика скорчила недовольную рожицу.
– Максим, я не дурочка и тоже читала «Машину времени» Уэллса. Если так хотел произвести на меня впечатление, то ты ошибся.
– Я не обманываю и на самом деле прибыл из будущего. Из двадцать первого века.
– Да ну?! – Марика хитро усмехнулась. – А чем докажешь?
– Да чем угодно! Если хочешь, могу назвать точную дату окончания войны.
– Хочу! – тряхнула волосами Марика. Над ее головой, словно ореол, появилось облачко пыли.
– Седьмого мая сорок пятого в Реймсе в 2:40 по среднеевропейскому времени начальники штабов подпишут акт о капитуляции Германии. В 22:43 восьмого мая того же года, по настоянию Сталина, в пригороде Берлина – Карлхорсте – пройдет повторное подписание акта о безоговорочной капитуляции в присутствии представителей верховного командования союзников. Оно и будет считаться основным. У нас – в России – День Победы станут отмечать девятого мая, поскольку из-за двухчасовой разницы во времени на момент подписания капитуляции в Москве уже наступил следующий день.
– Это правда, Максим, ты не лжешь? – Голос Марики дрогнул, а в глазах опять заблестели слезинки.
– Правда! Так все и будет, но перед этим война сожрет еще миллионы жизней, разрушит сотни городов и десятки тысяч домов. Искалечит судьбы почти всех людей на планете.
– А что будет с Гитлером, когда он подпишет капитуляцию? Его расстреляют?
Я помотал головой.
– Но почему его оставят в живых?
Марика смотрела на меня полными слез глазами. В них читалось столько боли и разочарования, что я почувствовал, как сжалось мое сердце.
– Не расстраивайся, милая, Гитлер отравит себя и свою жену Еву Браун тридцатого апреля сорок пятого. Позднее их трупы сожгут во дворе бункера, а обгоревшие останки захоронят в безымянной могиле. Через двадцать пять лет кости эксгумируют, сожгут дотла, а пепел выбросят в реку.
– Правда?
– Правдивее не бывает, – кивнул я, а сам подумал: знала бы ты, родная, сколько версий на самом деле.
– Расскажи еще о будущем, пожалуйста. – Марика придвинулась ближе ко мне, положила голову на плечо.